— Ах да. Значит, вы не вспомнили.

— Не вспомнил?

— Адам Дьюри. Он говорил нам, что когда Яфет охотился, спазмы у него исчезали. Я подозреваю, что когда он преследует мальчиков… — Заметив мою реакцию, Ласло осекся: — Простите, Джон.

Я выбросил так и не зажженную сигарету за борт коляски и сжал голову руками. Конечно, он прав. Охота, преследование, слежка, убийства — все это успокаивало Бичема, и все это отражалось на его лице. Кем бы ни был тот мальчик с улицы, с ним разговаривал именно наш убийца. И с самим Джозефом… Все из-за того, что я забыл… Крайцлер положил руку мне на плечо. Когда я снова поднял голову, наша коляска стояла около «Дельмонико». Я знал, что ресторан откроет двери для посетителей только через час или два, но если кто и мог организовать здесь ранний завтрак, так это Крайцлер. Сайрус слез с козел и помог мне выбраться из коляски, тихо приговаривая:

— Вот так, мистер Мур, — сейчас мы вас накормим…

Я утвердился на ногах и двинулся вслед за Ласло к парадному входу, где нас уже встречал Чарли Дельмонико. Что-то в его огромных глазах подсказало мне, что он в курсе.

— Доброе утро, доктор, — приветствовал он Ласло тем будничным тоном, который я только и мог вынести в этот момент. — Мистер Мур, — продолжал он, когда мы вошли внутрь. — Надеюсь, вам будет здесь удобно, джентльмены. Если я еще чем-то могу быть полезен…

— Спасибо, Чарльз, — ответил Крайцлер.

Я коснулся локтя Дельмонико и тоже выдавил из себя что-то вроде хриплого «спасибо, Чарльз», после чего мы вошли в обеденную залу. Неизменное психологическое чутье Крайцлера подсказало ему, пожалуй, единственное место в городе, где я бы мог попытаться взять себя в руки, заодно подкрепив свои силы чем-нибудь съедобным. Оказавшись наедине с Ласло в пустой зале, в чьи окна сейчас струился утренний свет, достаточно мягкий, чтобы не будоражить мои измученные нервы, я смог запихнуть в себя несколько кусочков филе с огурцами, яйца по-креольски и печеного голубя. Но самое главное — я понял, что снова могу разговаривать.

— Знаете, — промямлил я вскоре после того, как мы уселись за столик, — о чем я вчера думал… вчера вроде бы… да. Я сочувствую этому человеку, несмотря на все, что он совершил. Учитывая контекст его жизни. Я думал, что наконец-то понял его.

Крайцлер покачал головой:

— Не получится, Джон. По крайней мере — понять хорошо. Вы можете подойти близко — настолько, чтобы предугадывать его действия, но ни вы, ни я, ни кто бы то ни было еще, не способны увидеть то, что видит он, когда смотрит на этих детей, или в точности пережить те же эмоции, которые заставляют его браться за нож. Единственный способ узнать это… — Крайцлер отвернулся и, безучастно глядя в окно, произнес: — Спросить у него самого.