— Да, — задумчиво вымолвил Теодор. — Да, я полагаю, вы правы насчет… — Тут до него дошло, что здесь что-то нечисто. — Позвольте. Я понимаю, что у нас тут… Если все это правда, тогда будьте любезны ответить: кто этот мальчик в башенке? — И он обратил свой перст на указанное строение.

— Право, Рузвельт, — начал было я. — Вам бы лучше…

— И где все остальные — Крайцлер и Айзексоны?

— Комиссар, — попробовала вмешаться Сара. — Я могу сказать вам, что…

— Спасибо, пока не стоит, — подвел итог Рузвельт. — Я не слепой и сам вижу, что здесь происходит. Сговор, а? Великолепно! Премного благодарен вам, господа. Сержант! — взревел он, и перед ним вырос один из полицейских. — Один из ваших людей пусть позаботится о мальчике, а этих людей — под арест. Обоих! Немедленно доставить их на Малберри-стрит! — Возразить мы с Сарой ничего не успели — обвиняющий перст закачался у нас перед самым носом. — Я собираюсь вам напомнить, кто здесь руководит Полицейским управлением, и напоминание это будет не из приятных!

Глава 46

Глава 46

Конечно, по большей части он просто выпускал пар. То есть, разумеется, Рузвельт действительно приволок нас под конвоем на Малберри-стрит и продержал несколько часов в своем кабинете, где мы имели удовольствие выслушать громоносную лекцию о чести и доверии. Но в конце концов я рассказал ему правду о том, что произошло ночью, — но лишь когда уверился, что Крайцлер и Айзексоны успели добраться туда, куда они так стремились. Я объяснил Теодору, что в действительности почти не лгал ему, поскольку сам оставался в неведении, пока не появился в опере; да и до сих пор не могу объяснить многое из того, что случилось на стенах резервуара, хотя объяснений этих я намерен добиться. И, разумеется, как только мне это удастся, я немедленно явлюсь на Малберри-стрит и обо всем доложу Рузвельту. Тот значительно успокоился, а когда Сара обратила его внимание на самое главное: Бичем, вне всяких сомнений, мертв, — Теодор даже как будто просиял. Как он уже говорил нам несколькими неделями ранее, успешное завершение дела много что значило для него лично (хотя, имея в виду множество связанных с ним сложностей, Рузвельту так и не удалось пожать его плоды в рассуждении профессиональном). Кабинет Рузвельта мы покинули около четырех утра, когда Теодор уже сменил жесткую критику ночных событий на характерные и обильные дифирамбы работе всего нашего отряда.

— Непривычно, здесь нет никаких сомнений. — И он прищелкнул языком, обнимая нас за плечи и провожая к выходу. — Но, тем не менее, впечатляющая работа. Изумительно. Подумать только: никоим образом не связанный со своими жертвами человек, который мог оказаться кем угодно в этом городе, — опознан и остановлен. — Он в изумлении покачал головой. — Никто не поверит! А вы к тому же еще и Коннора прищучили! — Я заметил, как Сара на его последней реплике поморщилась, но постаралась это скрыть. — Да, я с огромным удовольствием выслушаю, как наш друг Крайцлер состряпал заключительную часть своего плана. — Теодор вдруг потер подбородок, несколько секунд не отводя глаз от пола, затем снова поднял голову: — Ну? И что вы теперь собираетесь делать?