Мне захотелось узнать побольше о пани Катажине, и я вбил ее имя в «Гугл».

Поисковик выдал короткую биографическую справку и список фильмов. Среди прочего были и значимые картины, но Пьетрас исполняла в них второстепенные роли. Звездой, как Барбара Брыльска или Беата Тышкевич, она не стала. Ее быстро забыли даже на родине: одно интервью для польского киножурнала и пара заметок в прессе – вот и весь улов.

Родилась Катажина Романовна в Лодзе. Дебютировала в пятьдесят седьмом. Последний фильм – «Слово предателя» – датирован семидесятым. Через пять лет Пьетрас эмигрировала в Грецию. Пробыла там четыре года и вновь поменяла место жительства, получив воспетый поэтом советский паспорт. С восемьдесят четвертого проживает в…

Но я и без Интернета знал, где она проживает с восемьдесят четвертого. Дом с привидениями, восьмая квартира.

Я испытывал сильное возбуждение, будто нашел то, что искал мальчишкой, обшаривая каждый метр чердака и подвала. Умирающий дом доверил мне свой секрет.

Я вышел на балкон. Небо затянули тучи, ветер гнал по улице обрывки газет с именами людей, которых вскоре забудут. Пахло обещанной грозой. Едва я закрыл балконную дверь, как увесистые капли забарабанили по крыше.

Я сделал бутерброд и скачал кино. Устроился в кресле. На экране возник черно-белый город. Камера преследует мужчину в плаще. Мужчина пытается уйти от погони. Он затравленно озирается, он испуган и ранен. В какой-то момент он вырывается вперед, но камера настигает его у запертого ресторана. Он стучит в дверь, размазывая по деревянной поверхности кровь. Тщетно. Гремит выстрел. Мужчина сползает по стене, и его лицо перечеркивает надпись:

«Угроза».

Это был типичный для стран соцлагеря детектив, не без влияния итальянского неореализма.

Шпионская сеть использует ресторан на окраине Кракова для тайных встреч. Об этом знает владелец ресторана, инвалид войны, но он боится за жизнь дочери и вынужденно врет сотруднику госбезопасности. Погибает от пули западного разведчика его зять. Перед стариком встает дилемма: рискнуть семьей или закрыть глаза на творящиеся преступления.

Катажина играла дочь старика, девятнадцатилетнюю Гелену. Ей было тридцать три, и выглядела она потрясающе. Особенно в финальной сцене, когда она дает отцу пощечину и произносит обличающий монолог. Фильм был чуть наивным и пропагандистским, но у меня выступили слезы.

Только на титрах я заметил, что дождь перерос в сокрушающей силы ливень. Ветер ломал деревья, улица бурлила полноводной рекой. Ревели водопроводные трубы, хрустела черепица.