Хозяйка дома отправилась в комнаты и через некоторое время вынесла толстую пачку купюр. Петр пересчитал – было сто три тысячи. Но Петр был догадлив в финансовых вопросах и знал людей наподобие матери Ирины, а потому уверенно и гневно произнес:

– Я, по-твоему, наобум пришел? Думаешь, не знаю, сколько должно быть?

– Чуточку ведь себе оставили, жить на что-то…

– Остальное тащи.

Женщина послушно отдала ему еще сорок тысяч, потом вся как-то задергалась от бешеной злобы и громко, давясь собственными словами, послала гостя куда подальше.

Дома Радлов хвалился победой.

– Я и не сомневалась, – ответила Тамара, выслушав рассказ. – Я сразу сказала, ты умеешь. А там вообще сколько? – тут глазки у нее загорелись от любопытства.

– Всего сто сорок три тысячи получилось.

– Ничего себе! – воскликнула Тома. – Ведь они очень много потратили! На еду, на одежду, на мебель. Так Ирка сколько ж привезла с собой?

– Не знаю даже. Если примерно прикинуть, раза в два больше выйдет.

– Это она столько заработала?

– Да заработала-то, поди, больше, расходы ведь были у нее, на съемную квартиру, на житье-бытье…

– Ой, слушай! А давай я тоже съезжу? – пошутила Тамара и громко, весело рассмеялась. – Берут там моего возраста? Нет, серьезно, ты столько зарабатывал только в лучшие годы! Во жизнь, а!

– Кто б тебя отпустил еще!

– Да шучу же я, ты чего! Я еще не ополоумела, знаешь.

Через день Радлов отвез деньги Ирине. Та засияла от радости и горячо поблагодарила за помощь, но попросила двадцать тысяч все же передать обратно, только не матери, а Маше лично в руки, пояснив, что сестра, мол, просто слабохарактерная и недалекая, но вообще-то ей в детстве больше всех от пьяного отца доставалось, так что винить ее ни в чем нельзя.

Радлов, скрепя сердце, просьбу выполнил.

Ира после выписки в поселок больше не вернулась. По слухам, она поселилась на окраине Города и устроилась санитаркой в ту же больницу, где ее лечили.