– Я досчитала до трех. Так что не подлизывайся. Ты знаешь правила. Если ведешь себя, как псина, то и обращение с тобой будет, как с псиной. Марш во двор.

В воздухе повисла тишина. Миссис Коллинз, в противоположность своему отцу, не любила наказывать единственного ребенка. Она никогда не хлестала Брэйди шлангом. Не держала ночь напролет под открытым небом. И позаботилась о том, чтобы на заднем дворе стояла конура, где можно укрыться от непогоды. Но правила были придуманы не напрасно. Ей предстояло воспитать сына так, чтобы он стал лучше, чем она сама. Ей предстояло указать ему на алюминиевый сайдинг, чтобы сын рисовал на нем собственные мечты. Для своей же пользы.

– Ровно на один час, Брэйди. Или хочешь на два?

Он молчал. И буравил ее взглядом. Как свернувшаяся перед броском змея.

– Один, – выговорил он.

– Вот и хорошо. Посидишь во дворе ровно час, пока мама будет принимать ванну.

– Я понял, мама, – сказал он.

Она предвидела бунт. И устыдилась, не заметив никаких признаков неповиновения. Вероятно, сегодня она перегнула палку. Но кто-то же должен следить, чтобы сын усваивал все уроки, а иначе быть ему среди тех, кого на каталках держат в больничном кафетерии, правда ведь? Ну разумеется. Поэтому она самолично вывела его на задний двор и поставила у собачьей конуры; все это время за ними наблюдал олень. Сыну она позволила не снимать куртку.

– Я тебя люблю, Брэйди, – сказала миссис Коллинз перед тем как вернуться в теплую кухню, к бокалу охлажденного шардоне.

* * *

Брэйди промолчал. Он забился в конуру и, как полагается, смотрел оттуда на мать. Бабушка предупреждала, что так и будет. Она подробно проинструктировала Брэйди, как ему себя вести, а потом смежила веки и притворилась спящей, чтобы не спугнуть его мать. Зачем отвлекать ее на тривиальности: вот матушка проснулась, ну и что?

– Брэйди, пока будешь томиться во дворе, сможешь сделать бабушке большое одолжение?

– Конечно, бабуля.

– Когда тебя опять загонят в собачью конуру, приложи усилия, чтобы такое больше не повторялось. Наша семья нуждается в оздоровлении. Верно?

– Верно, бабуля.

Старуха расплылась в беззубой улыбке.

– Спасибо тебе, Брэйди. Ты чудесный мальчик. Знаю, тебе приходится нелегко. Этот мир слеп к старикам и детям. Хочешь, открою тебе один секрет?

– Какой?

– При игре в прятки нам нет равных.

В предвкушении пенной ванны миссис Коллинз поднялась на второй этаж; а ее сын тотчас же прокрался в дом и шмыгнул на кухню. Тонкими, окоченевшими пальцами он вытащил из подставки длинный нож. А потом бесшумно, как наставляла бабушка, двинулся наверх.