— Нет, только если вам повезет.

Я улыбнулся.

— Что такое?

— Вы достаточно уверены в себе.

— Это плохо? — Она вновь, как и в машине, выгнула спину.

Не дожидаясь моего ответа, Зина положила руку на мое запястье. Тонкие хрупкие пальцы с неожиданно мягкими подушечками. Горячие — как у охваченного жаром или приливом энергии ребенка.

— Было бы лучше, если бы уверенности мне недоставало, Эндрю?

— Отчего же. Я бы сказал, что вы, очевидно, наделены многими достоинствами.

Хватка усилилась, в кожу впились ее ногти.

— Я?

— Интеллектуальными и физическими в равной мере.

Кисть расслабилась, палец ее легкими круговыми движениями начал поглаживать ложбинку на моей ладони. Не очень приятное ощущение, однако я не сопротивлялся.

Внезапно Зина убрала руку.

— Видимо, это больше по вашей части. Я имею в виду чувство собственного достоинства. На протяжении всего детства родители уверяли меня в моей одаренности.

— Добрая родительская поддержка.

— Я ни слова не сказала о их доброте. Но на похвалы не скупились. — В голосе ее прозвучала металлическая нота. Радужная оболочка глаз в полумраке казалась серой. — Родителями, собственно говоря, они были отличными. Умные, образованные люди, которые научили меня здраво мыслить. А ваши?

— Хотелось бы мне сказать то же самое. — Я покачал головой.

— Изнуряли своей любовью и опекой?

— Вовсе нет, но я не смог бы назвать их отличными.

— Бедняжка. Ваша мамочка вас не баловала — поэтому-то вы и избрали психологию?