– Мозги и мускулы. Почему вы сами не прибрали его к рукам, Огаста? Боялись, что он не клюнет на прелести стареющего синего чулка? Знаете, вы ведь бываете довольно симпатичной. Если постараетесь. – Серафина коротко хохотнула и отвела взгляд. – Кажется, я кое-кого задела за живое. – Она подмигнула Джеймсону. – Дело в том, Маркус, что мне было любопытно узнать, насколько сильны твои чувства. Можно даже сказать, что я весьма заинтригована этой вашей любовью. По-моему, она…

– Заинтригована? – с отвращением повторил Джеймсон.

– Есть такое слово… как это? «Притягательный». По-моему, любовь притягательна. – Она обратилась к Блум: – Как вы говорите, сходства между нами больше, чем различий. И как все прочие, мы хотим того, чего не можем заполучить.

Блум встретила ее взгляд.

– Кстати, это и ко мне относится. Потому что ответ – нет. Но вы ведь уже знаете, правда?

– Чего ты вообще хочешь от Огасты? – спросил Джеймсон. – Что она может отдать тебе и чего ты не можешь взять сама?

Каждое его слово сочилось гневом.

Серафина подняла глаза к разбитым стеклам в окнах над головой Джеймсона.

– Огаста догадалась, кто я такая, уже к третьему сеансу. Ни один другой психиатр или психолог ни разу меня не раскусил, а я бывала у многих. И это не значит, что им требовалось больше времени. Они вообще ничего не подозревали. Потому что я научилась очень ловко маскироваться. – Она посмотрела сверху на Блум. – Только она одна все поняла, и последние пятнадцать лет я гадала, как и почему это могло случиться.

– Потому что она чертовски хорошо разбирается в своем деле, – ответил Джеймсон.

– Может быть. Или же… – Серафина прищурилась. – Как только она ясно дала мне понять, кто я такая и что с возрастом это не пройдет, я догадалась, что единственный способ сохранить эту тайну – начать все заново. Долгие годы я стремилась к знакомствам с каждым специалистом по психопатам, какого только удавалось найти. Я даже написала научную работу в соавторстве со всемирно признанным авторитетом в этой области, и этот человек так и не понял, с кем работает. А я пришла к двум выводам. Что у меня особый дар. И что проницательность доктора Огасты Блум объясняется неким дополнительным источником.

– Каким еще дополнительным источником? – нахмурился Джеймсон.

Серафина скрестила руки на груди.

– Итак, Огаста, о каком источнике проницательности идет речь? Хотите сами просветить его или предоставите сделать это мне?

– Не понимаю, о чем вы вообще говорите, – ответила Блум. – В любом случае, дело касается только меня, так почему здесь Маркус?