– Вайолет, в этой семье слишком много секретов.

– Это не моя вина! Это не я храню секреты. Я их озвучиваю, и получаю от этого одни неприятности.

Отец смотрел на нее так, словно она говорила на другом языке.

– Вот что. Я дам тебе ее адреса. Сейчас, только возьму листок бумаги.

Вайолет забрела в кабинет Джозефины в поисках чего-нибудь, на чем можно писать. На столе лежал альбом, открытый на репродукции «Тонущей собаки» Гойи. Глядя на картину с непривычной ясностью ума, которую давал ей побег – не то чтобы задним числом, а предчувствием, – Вайолет видела, что ее мама очень похожа на барбоса Гойи. Джозефина все время барахталась на одном месте. Джозефина все время была беспомощна, когда дело касалось понимания других людей. Может быть, она ожидала, что люди оставят ее, – и поэтому давила на них, пока они в самом деле ее не оставляли. Возможно, как собака Гойи, Джозефина чувствовала себя настолько ущербной, что поднимала голову даже выше. Да, ее мать лгала о ней, возможно, подставляла ее, пыталась разрушить ее дружбу, ее жизнь – но, даже с больничным браслетом, все еще скользящим вверх-вниз по ее запястью, Вайолет чувствовала к ней почти жалость.

Она закрыла книгу, подумав: «Что бы с тобой ни происходило, не я была этому причиной. Я не могу это исцелить». Джозефина была не просто тонущей собакой – она была тонущим питбулем, и Вайолет была абсолютно уверена, что она съест лицо любого, кто попытается ее спасти.

Вайолет потянулась за клочком бумаги, лежавшим на углу стола. Он выглядел как страница из старой прописи для домашнего обучения – что-то, что точно никому не пригодится. Она перевернула ее и записала на обороте оба адреса Роуз (на Манхэттене и за городом), и отдала письма отцу согласно его «просьбе-черточка-требованию». Только сидя за ужином и пережевывая фасоль, она поняла, что это может значить для нее и Роуз.

Во время ужина Вайолет чувствовала, что Уилл, неловко удерживая ложку в непривычной руке, украдкой бросает на нее уязвленные взгляды.

– Как насчет супа в кружке? – прошептала она. – Уилл, хочешь, я принесу тебе кружку?

– Оу, твоя сестра так беспокоится о тебе, – сказала Джозефина, отпив глоток ледяной воды. Если это и было издевкой, ее голос этого не выдал. Дно ее стакана стукнуло о стол. – Так, значит, ты получила свой чек, Виола?

– Получила. Спасибо, мам.

– И Дорин совсем не тревожит твоя поездочка в больницу?

Дорин было именем Миссис Ди. «Дабл-Ди, – шутила она, имея в виду размер «D» правой и левой чашечки бюстгальтера. – Удивительно, что я доучилась до средней школы».