Вайолет положила руку на хрупкую спину матери.

– Ты поймешь, когда доживешь до моих лет. Я сделала ей одолжение. Тебе и твоему брату тоже. Когда люди слышат фамилию Херст, они вспоминают красивую маленькую девочку, которая играла Сэнди в «Бриолине». А не какую-то замученную битницу.

– Все в порядке, мама, – сказала она. – Ты можешь выговориться. Просто дыши. Расслабься. Отпусти это.

– Вайолет, последнее, что мне сейчас нужно, – это твое хипповское дерьмо.

Вайолет была уязвлена, но не растеряна. Она подумала о собаке Гойи.

– Я знаю, что сейчас ты чувствуешь, что тонешь. Но ты не одна. Я рядом.

Она вспомнила, что Эди рассказывала ей о нарциссическом ресурсе. «Нарциссическая подпитка как наркотик. Когда они под кайфом от нее, ты можешь обмануть их, заставив думать, что все идет так, как они хотят».

– Я могу помочь тебе. Но сначала я должна понять. Мой мозг работает медленнее твоего. Начни с самого начала. Начни с письма Роуз.

– Оно было на переднем сиденье, когда я нашла ее. – Голос Джозефины был высоким и сдавленным.

– Где ты нашла ее?

– В гараже. В машине с включенным двигателем. – Она отвечала отрешенно, словно Вайолет уже все это знала и тратила ее время на ненужные вопросы.

– Соседи, – сразу поняла Вайолет. – Они заявили, что наш гараж весь день был открыт. Ты его проветривала.

– Я сказала полиции, что, видимо, его оставила открытым Роуз.

– Я помню, – отозвалась Вайолет. Ее мысли мчались вместе с ручьем, но она старалась, чтобы ее голос звучал успокаивающе. – Так, значит, записка…

– Я не смогла ее прочитать. Я была так зла на Роуз, что не могла даже дотронуться до нее. Я бы не доставила ей этого удовольствия. Она просто лежала на соседнем сиденье, пока я вела машину Роуз на вокзал. Всю дорогу я думала о том, что Роуз не имела права бросать меня. Я никогда не смогу заменить ее. Твоя сестра была незаменима.

Вайолет с трудом сглотнула. Ее мать говорила о Роуз так, словно та была вещью – бесценной вещью, но все-таки…

– Ты не одна, – повторила она. – Тебя любят. Уилл любит тебя. Ты – весь его мир.

Хрупкий смешок.

– Я всегда знала, что Роуз бросит меня, как это сделала моя мать. Роуз даже была похожа на мою мать. Каждый день Роуз смотрела на меня этими глазами – большими голубыми глазами моей матери, – и я думала: однажды ты поймешь, что я не та идеальная женщина, которой ты меня считаешь. И, когда это случится, ты отбросишь меня в сторону, как будто я ничто. Как будто я мусор.

Этот образ заставил Вайолет невольно содрогнуться. Ее мать в основном обвиняла других в проступках, свойственных ей самой: Уилл был «болен». Вайолет была «сумасшедшей». И вот теперь Роуз «выбросила» Джозефину, хотя, очевидно, с уголовной точки зрения все было наоборот.