С каждым днем все больше знакомых фамилий. Список практически не меняется, и от этого даже легче. Меньше сюрпризов.

– Нечаева!

– Я!

И все. Ни много, ни мало. Я еще ни с кем не обмолвилась ни словом, и это вообще первое, что я сказала вслух после выхода обратно в общий режим. Несмотря на то, что после выхода из изолятора прошла целая ночь, глаза до сих пор болят даже от взгляда на серое утреннее небо над колонией. Но поскольку это был мой второй визит в этот уголок богемы, где спать лежа крайне опасно, а есть хочется каждую минуту, я уже не переживаю насчет симптомов. Все проходит примерно до обеда. За исключением, конечно, ступора в мозгах, на лечение которого нужно несколько дней – до недели. Я не успела договориться о ближайшей неделе без работы, чтобы хоть немного отдохнуть, и теперь меня будут распределять – то за швейную машинку в промзоне, то за метлу и тряпку в жилой каждый день, пока не удастся договориться.

– Ну, ты как, Ирусик? – слышится тонкий шепот сзади.

Конечно же, это тощая прыщавая Тонечка, рецидивистка и проститутка, которая оказалась добрейшей души человеком и не отлипает теперь от меня со своей заботой и вроде как дружбой. Я каждый раз удивляюсь тому, как время поменяло мое отношение к таким девицам, как она – от категорического отвращения до сносного дружелюбия с минимальной опаской.

– Да, нормально. Ничего нового, – кидаю через плечо.

– Мы тут уж думали, они тебя решили довести из-за Марины. Говорят, она хотела с тобой решить в свою смену, но что-то попутала, и…

– Тоня, – немного повышаю голос. – Давай, ты мне это не будешь вешать. Я спать хочу.

– Да ты держись, дорогая, держись. Я, если что, ночью покараулю, а то кто ее знает.

– Спасибо, обсудим.

Мне нравится собственный голос. Может, из-за того, что я несколько дней его не слышала, а может потому, что он стал увереннее, жестче, чем был при вступлении на порог этого цирка уродов. Может, даже жестче, чем когда-либо. Построение, тем временем, подходит к концу, и я выдвигаюсь вместе с отрядом на работу. Это, кстати, очень удобно – не нужно заправлять машину и выбирать маршрут в «яндексе» – ты всегда знаешь, что даже с закрытыми глазами доберешься до своего офиса каждое утро. И что не проспишь, даже если не поставишь будильник.

Впрочем, эти защитные шуточки уже не новы. Я повторяю их время от времени, чтобы не забывать, что я не должна быть здесь, чтобы не переставать чувствовать контраст с такими, как Тонечка и Мариночка – гибкая подстилка-наркоманка и вечная сиделица, планирующая перебраться на строгий режим путем еще парочки нарушений, в которых ее не сможет прикрыть ее хорошая местная знакомая из ФСИН. Я смутно догадываюсь, что внимание Тонечки мне обеспечено лишь тем, что мой счет регулярно пополняется Игорем, и об этом знают многие. Игорь часто звонит, и даже если он не повторяет вновь, насколько ему горько за то, что я здесь оказалась, это слышно в его голосе.