Однако невозможно пересказать Бруклин весь этот список длиной в милю, потому что это может, наоборот, натолкнуть ее на какие-то идеи. Когда Челси была маленькой, всех этих вещей даже не существовало.

В гараже на четыре машины, сидя в своем красивом прошлогоднем «инфинити» с кожаными чехлами бежевого цвета, которые приятно холодят обмотанное бинтами бедро, Патрисия осторожно прижимается лбом к рулю и плачет. Тушь смазывается, но она все никак не может прекратить. Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной — даже когда мать выгнала ее из дому. Тогда она хлопнула дверью в разгар ссоры, подпитываемая яростью и стремлением доказать, на что способна. Теперь же она уходит от отчаяния.

39.

Зал набит потными людьми, их сердца бьются, они охвачены жаждой крови.

— БКЯ! БКЯ! — скандируют они. Сотни, может, даже тысячи людей набились на склад, они держат в руках плакаты и молотят кулаками по воздуху. Начинают представлять Стива, и он, ободряюще кивнув Челси, сжимает ее плечо и идет вперед, серьезный и высокомерный, как венчурный капиталист, который намерен увести у кого-то из-под носа такси. Стив подходит к рингу и окидывает его взглядом сверху вниз так, будто ждет, что его поднимут на лифте.

Голос Харлана Пейна доносится из каждого угла, будто бы даже вытесняя собой воздух:

— Прямиком с Нью-Йоркской фондовой биржи, поприветствуйте влиятельного брокера, получившего настоящую силу, — мистера Стивена Ниссена, эсквайра!

Половина зала взрывается одобрительными возгласами, другая половина презрительно вопит и свистит, и в конце концов презрение перекрывает все остальное.

На самом деле это даже не зал. Это огромный куб, окованный сталью, до верха полный шумом и эмоциями. Челси чувствует запах тел, и поскольку тут нет ни кондиционеров, ни систем фильтрации воздуха, ярость и желание буквально витают в воздухе.

Харлан был прав: люди в самом деле хотят этого. Им это нужно.

Во всем мире нет места опаснее, чем здесь и сейчас, но они просто обожают это.

На секунду музыка смолкает, и наступает восхитительная тишина — а потом гремит песня специально для Челси. Это Toxic Бритни Спирс, но с вкраплениями чего-то, смутно напоминающего музыку Роба Зомби[37], сумасшедшую и визгливую.

— Тебе пора! Порви их там! — говорит Крис, хлопнув ее по плечу.

Челси смотрит в проход, по которому ей предстоит пройти. Через дверь, затем двадцать футов вперед, а потом будут толпы людей по обе стороны с плакатами в руках — на них написано еще что-то совсем банальное, потому что это первое шоу, еще непонятно, кого любить, а кого ненавидеть. «БКЯ, #1» или «УБЕЙ ИХ ВСЕХ», и всё в таком духе. Они будут так близко, что смогут притронуться к ней, — по большей части мужчины, грубые и с бритыми головами, деревенские в больших шляпах и еще совсем дети с ирокезами. Челси тренировалась неделями, но оказалось, что больше всего на свете она боится не драки и не Ярости — она в ужасе от мысли оказаться в опасной близости от такого количества беснующихся незнакомцев.