— Рассказываю сразу. Эти повязки нельзя снимать в течение сорока восьми часов. Ничего, если они немного сползут, главное — не мочите швы. Принимайте антибиотики. Если у вас поднимется температура, если будет покраснение у раны и боль, сообщите нам. У вас есть постоянный врач?

— Да… нет, больше нет.

Просто от этих слов Патрисия ощущает странный прилив стыда, будто они каким-то образом узнают, что ее предыдущий врач отказался от нее (а вовсе не оставил практику по каким-то своим причинам).

— Удачи, миссис Лейн, — говорит доктор Эллис, уходя. Однако неуклюжий молодой человек все еще здесь.

— Как вы себя чувствуете?

— Боюсь, я почти ничего не чувствую.

Он улыбается, демонстрируя неровные зубы.

— Возможно, это и к лучшему. Это была весьма впечатляющая рана.

— Впечатляющая, — повторяет Патрисия. — Хм.

Он протягивает руку, чтобы помочь ей подняться, и Патрисия, осторожно ступив на ногу, ощущает, что та онемела, но вполне функциональна.

— На стойке регистрации вам выпишут рецепт. Принимайте каждые двенадцать часов. И вы наверняка захотите принять еще обезболивающих, нам тут не разрешают использовать качественные лекарства. — Он хмурится. — Извините.

— Я уверена, все будет хорошо.

Благодаря доктору Бэрду ее аптечка полным-полна разных полезных препаратов — и ничего из этого она не может принять, потому что присматривает за Бруклин. Из-за таблеток она становится вялой, медленнее реагирует, все для нее становится неважным. А теперь есть нечто, что имеет значение всегда.

Молодой человек придерживает дверь, пока она, прихрамывая, идет к стойке регистрации.

— Похоже, вашу страховку недавно аннулировали. — Секретарша смотрит на Патрисию так, будто та солгала ей.

— Этого не может быть.

— Однако это правда, я сама звонила в страховую компанию.

Они смотрят друг на друга. Секретарша раздражена, а Патрисия холодна и недосягаема. Ни одна женщина не сломает ее.

— Итак, без страховки вы должны нам сто пятьдесят долларов. Мы принимаем наличные и кредитные карты.