Ривер.

Мир фокусируется. Элла лежит на полу в фургоне, лицом в ковер. Подняв голову, она видит перед собой открытую узкую дверь, оклеенную полиэтиленом, за ней — крошечная комната, тоже с оклеенными поверхностями. Это похоже на декорации из историй о серийных убийцах, и Элла напрягается всем телом, вытягивает руки вперед, чтобы подняться и убраться отсюда к чертовой матери.

Она ошибалась на их счет.

Очень сильно ошибалась.

— Лежи спокойно, — велит Лиэнн… господи, она все еще лежит поверх Эллы, правда, давить все равно стало гораздо меньше. Должно быть, весь вес был от Ривер, и из-за этого было так тяжело дышать. Значит, они оба навалились на нее сверху, прижав к земле? Просто затащили в свой маньяческий фургон и набросились?

Понемногу память начинает возвращаться. Элла нарочно вдохнула перец, потому что не знала, как еще спастись. Они чего-то от нее хотели, они зажали ее в ловушку у дверей трейлера, и охранник не шел на ее зов, и единственное, что пришло ей в голову, — позволить Ярости решить, кто выживет. Так что…

— Почему вы еще живы? — тонким голосом спрашивает Элла. — Слезь с меня.

Лиэнн не слезает, но слегка отодвигается, чтоб Элле было легче дышать.

— Не слезу, пока не буду уверена, что ты в безопасности. Видишь ли, есть некоторые неоспоримые вещи, которые мы знаем о Ярости, — Лиэнн рассказывает так, будто стоит перед классом, а вовсе не прижимает подростка к полу всем телом. — Например, если у человека приступ и мы схватим его и будем очень крепко удерживать, чтоб он никому не причинил вреда, то через пару минут приступ закончится. Это весьма захватывающе, потому что тело перестает атаковать и прикидывается мертвым, отключается и… ладно, ты, наверное, не хочешь так углубляться. В общем, людям во время приступа вовсе не обязательно кого-то убить, чтобы приступ закончился. Просто окружающие должны проявить достаточную смелость и удерживать их, пока все не завершится.

Разум Эллы лихорадочно усваивает новое знание. Все, что она когда-либо читала о Ярости, — а она проводила достаточно времени за исследованиями с тех пор, как узнала, что заражена, — подтверждает тот факт, что остановить приступ невозможно, что все закончится только со смертью жертвы. Но вот Лиэнн лежит у нее на спине, а Ривер — возле стола, и оба живы.

— Значит, я убила охранника?

— Никого ты не убила. Хотя надо признать, трюк с перцем в кармане хорош. Умно.

— Легко восхищаться, если у тебя не останется шрамов на всю жизнь, — ворчит Ривер. — Между прочим, этим лицом я зарабатываю на жизнь.

— Ты зарабатываешь на жизнь голосом и остроумием, и в любом случае ты всегда твердишь, что обожаешь шрамы, — подтрунивает Лиэнн. Ривер фыркает.