Вывеска ее когда-то любимого фастфуда манит, и Патрисия не раздумывая заезжает туда. Когда за руль садится Пэтти, стандарты и правила идут к черту. Дешевая горячая еда, которая задобрит Бруклин? Определенно стоит каждого пенни. Она понятия не имеет, какие блюда любит девочка, но, по крайней мере, у них тут не особо поменялось меню. Патрисия тратит больше, чем хотела бы, залезает в бардачок за двадцаткой (боже, как выросли цены!), но зато сегодня им больше не надо думать о еде. Она даже берет две порции бисквитов из меню дня, чтобы позавтракать с утра. Как только начинаешь грешить, остановиться уже трудно — так говорила мать, и пусть большая часть ее слов оказалась ложью, но в эту сентенцию Патрисия верит.

Чем хуже ситуация, тем сильнее она усугубляется с течением времени.

Чем больше компромиссов допускаешь, тем сложнее держаться за остатки принципов.

Сегодня она нарушила закон. И у них есть ее контактные данные.

Что ж, можно хотя бы насладиться вкусной едой и потом уже беспокоиться об этом.

Она торопится домой, и из пакета доносится такой соблазнительный запах картошки с маслом, что она, не удержавшись, съедает целую пригоршню. Раньше, работая в закусочной, она каждый вечер приносила домой еду: приберегала обед, чтобы съесть его за ужином вместе с Челси. Вкус картошки фри, тающей на языке, возвращает ее в ту жизнь, где немногое было доступно, где было куда меньше удовольствий, где каждый день оборачивался войной и ей казалось, что она постоянно сдает позиции.

Все возвращается на круги своя.

Сначала не стало Рэндалла, потом денег, и в один прекрасный день она лишится дома и, возможно, свободы.

Как низко пали сильные мира сего.

Въезжая в гараж, она не удерживается от смешка. Когда ничего не осталось, то нечего и терять, и поэтому становится наплевать на все. Трудно представить, что бы она сказала, если б Карен внезапно позвонила ей по поводу аукциона… Нет, стоп. Она ведь могла бы высказать все что угодно. Великолепное чувство.

Она бы весьма изысканно использовала слово «блядь» в речевом обороте и уделила бы место подробному описанию того, куда Карен следует засунуть свою оберточную бумагу и ленты. Хорошо, что они ее уже выгнали.

На этот раз, заходя в дом, Патрисия не торопится на кухню с пакетами в руках, думая о чем-то своем. Она оставляет сумки на переднем сиденье, осторожно открывает дверь в дом и зовет:

— Бруклин?

— Привет, бабушка! — Бруклин спрыгивает с дивана. — Я вела себя очень хорошо, очень! Что ты принесла?

Всего несколько недель назад Патрисия сочла бы такие вопросы от пятилетнего ребенка назойливыми и грубыми. Теперь она просто благодарна, что этот ребенок в своем уме и не пытается выгрызть очередной кусок плоти из ее ноги. И, честно говоря, каждый раз, уезжая, она привозила с собой что-нибудь для внучки.