И чем, черт возьми, она была занята все это время?

Все деньги мира к ее услугам, нет причин работать, и все же, когда кто-нибудь спрашивал ее, как дела, Патрисия гордо отвечала, что по горло занята.

Как будто это знак почета. Будто это что-то значило.

— А ты умеешь танцевать? — спрашивает Бруклин, и этот простой вопрос снова швыряет Патрисию в воспоминания.

— Нет, но очень хотела бы научиться, — абсолютно честно отвечает Патрисия.

Она просила мать записать ее на балет, когда была маленькой и увидела балерину в библиотеке, в книге про Щелкунчика, — но мать сказала, что через танцы дьявол проникает в маленьких девочек. Патрисия уже много лет не думала об этом. У нее всегда находилось оправдание для Рэндалла, почему в этом году они не пойдут на «Щелкунчика» в местный театр, хотя за ними закреплена целая ложа, — но в причинах Патрисия никогда особо не копалась.

— Пойдем, я тебе покажу!

Бруклин, кажется, вообще не умеет говорить, только восклицать, как будто все, что с ней происходит, — это лучшая вещь на свете. Раньше это действовало Патрисии на нервы, но теперь она видит в этом благо, дар. Как, должно быть, прекрасно — вот так идти по жизни, радуясь всему, что с тобой случается. Не то чтоб девочка никогда не капризничала — спаси Господь всех вокруг, если ей скучно или она голодна, — но чего еще ждать от столь маленького существа? Ее естественное состояние — восторг.

Когда Патрисия встает и берется за протянутую ручку, то даже не вздрагивает оттого, что к ладошке прилипли крупинки соли и она испачкана в кетчупе. Патрисия пытается вспомнить Челси в этом возрасте. Определенно, год был не из простых: слишком маленькая для первого класса школы, слишком взрослая для детского сада — что на самом деле означает, что занятия в дошкольном учреждении были дороги и никто не хотел весь день присматривать за ней и отвечать на ее вопросы. Они сменили несколько детских садов, но даже Патрисии пришлось признать, что с ее дочерью плохо обращались: есть что-то в детях этого возраста, что провоцирует жестокость во взрослых людях. Наверное, потому, что постоянные вопросы и потребность ребенка во внимании приводят в бешенство взрослых, которым нет до детей никакого дела. Челси была серьезной, все время о чем-то думала. Несмотря на детские годы, она казалась мудрой, зрелой, спокойной и ответственной.

Возможно, не просто казалась, а действительно была такой — потому что вынуждена.

Совсем как Патрисия в детстве.

Патрисия отмахивается от этой тревожной мысли, и Бруклин тащит ее к дивану, включает планшет и показывает какую-то гибкую мультяшную девочку-вампира, танцующую с призраком в балетной пачке.