— Бабушка, что случилось? — спрашивает Бруклин, указывая на повязки, которые она заметила только сейчас.

— Я поранилась, — поясняет Патрисия. — Но все будет хорошо. Может, ты накрасишь мне ногти на руках?

Бруклин берет ее за руку и вертит туда-сюда. Патрисия видит, как под кожей перекатываются вены. Просто очередной недостаток, который нельзя исправить с помощью денег, которых больше нет.

— Но у тебя такие красивые ногти!

Патрисия улыбается и шевелит пальцами. Разумеется, Бруклин не видит, как сильно отросли ногти с французским маникюром и как лак скололся по краям.

— Я уверена, что ты сделаешь так, чтоб они выглядели просто фантастически.

Выкрасив ногти Патрисии (небрежно, но очень обильно) кошмарным лаком цвета фуксии, Бруклин просит посмотреть с ней какой-то мультик про разноцветных лошадок. Патрисия заваривает чашку чая, пока внучка перелистывает каналы. Они устраиваются на диване, и Бруклин совершенно естественно приваливается к ее боку, а Патрисия так же естественно обнимает ее. Эти перемены в ней, все эти глубокие мысли и инстинктивная доброта — сложно сказать, откуда они взялись. Может, виной всему шок, истощение или оксикодон, или тот факт, что когда в центре неотложной помощи она воскресила Пэтти, это открыло дорогу всем мыслям и чувствам, которые Патрисия долгие годы держала взаперти. Что ж, она не возражает — и за это, вероятно, стоит опять-таки благодарить оксикодон.

Просто так приятно хоть какое-то время не испытывать боли. Из-за этого она становится… добрее.

И хотя мир насквозь неправильный, но все не так уж и плохо.

— Мамочка! — вопит вдруг Бруклин.

— Я бабушка, — рассеянно поправляет Патрисия, отпивая чай из чашки. — Мама скоро вернется.

— Да нет же, бабушка, вон мама!

Патрисия вскидывает голову, оглядывается, пытаясь понять, что упустила.

— Где мама?

Бруклин прыгает на диване, и от ее возбуждения у Патрисии снова дергает раны. Если раньше все предложения девочки были восклицаниями, то теперь они кончаются по меньшей мере тремя восклицательными знаками.

— Мамочку показывают по телевизору!

Патрисия смотрит на экран, пытаясь понять, о чем говорит Бруклин. Там рекламируют странное новое реслинг-шоу, но вместо крупных мужчин с напомаженными волосами по рингу скачут люди всех возрастов и мастей. Один мужчина похож на призрака, другой — на красавца-банкира (будь у Челси мозги, она вышла бы замуж именно за такого, думает Патрисия), а какая-то женщина разодета так, будто встречает туристов на Гавайях.

А затем крупным планом — рычащая в кадр блондинка, голубые глаза подведены, взгляд черный и пронзительный, и Патрисии кажется, что кто-то схватил ее сердце и сжал в кулаке, выдавливая, как помидоры, которые Роза добавляла в свой знаменитый соус для спагетти.