– Когда все закончится, я больше не желаю тебя знать, – объявляет она. – И не хочу знать, почему ты не пришел за мной тогда, много лет назад. Мне не нужны никакие причины и оправдания. Я просто не хочу тебя видеть и слышать. Инспектор Аллейн прав: в тебе есть тьма, Люк.

Он воспринимает ее слова как удар под дых.

Микки, безусловно, права. И хотя Люк не знает, как и почему инспектор пришел к такому выводу, тот тоже не ошибается.

Люку нечего сказать, чтобы искупить свою вину. Сегодня он в последний раз подведет Микки.

Он молится, чтобы дело того стоило. Чтобы Роуз того стоила.

Раздается стук в дверь, и следом голос: «Обслуживание номеров!»

Микки делает шаг к двери, чтобы открыть.

Люк, вдруг нахмурившись, будто что‑то вспомнил, спрашивает:

– Какое у нее было полное имя? До того, как она переехала в Лондон. Рошин, а дальше? – Возможно, эта информация ему понадобится, если Роуз сейчас в Донеголе.

– Рошин Галлахер, – отвечает Микки тихим голосом.

Люк опускает голову.

Господи боже.

Галлахер.

Не может быть.

Неужели он был таким идиотом?

Да нет, поначалу не был. Он же удивился совпадению, разве не так? А потом глубоко похоронил свои подозрения. Потому что они не могли быть правдой.

Она не могла быть такой хорошей актрисой.

Галлахер.

– И она не взяла денег? – повторяет он, с трудом узнавая собственный голос, который слышится будто со стороны.

Галлахер.