Наверное, именно так подумал Люк, когда Роуз удивила его покупкой авиабилетов и привезла сюда.

Люк.

Микки морщится.

Теперь она даже думать о нем не может без злости.

Много лет назад она подозревала, что была еще какая‑то причина, по которой он не явился, когда она ушла от Нейтана. Люк не был ненадежным. Он умел держать слово.

Микки давно примирилась с прошлым, насколько смогла, но чтобы сейчас он начал размахивать перед ней правдой, как оружием… Это было жестоко.

Она сразу разочаровалась в нем.

На секунду. А потом обрадовалась его подлости. Уж лучше испытывать к Люку гнев, чем постоянно рассматривать как упущенную возможность и верить, что он мог привести ее к другой, лучшей жизни.

Микки просит таксиста остановиться у дома, адрес которого дал ей Люк, и подождать десять минут. Больше не потребуется. Наверняка она приехала забрать два паспорта. Скорее всего, Люк заказал один для Роуз и другой для себя, когда приехал сюда за пистолетом. Микки надеется, что поддельный паспорт сработает.

Если Люк немного изменит внешность перед побегом, все должно получиться. Как Микки уже известно, служба безопасности здешнего аэропорта не славится пристальным вниманием к деталям, а фотография мужчины в поддельном паспорте будет очень похожа на настоящую внешность Люка Миллера.

Микки оставила его в отеле за перекрашиванием шевелюры с проседью в полностью черный цвет.

Учитывая измененный цвет волос и бороду, которую Люк начал отращивать, он вряд ли будет напоминать полицейский фоторобот.

Микки возвращается на улицу, сжимая в руках небольшой конверт.

Она едва успевает сесть в такси, как видит проезжающую полицейскую машину.

Микки пригибается, увидев, кто за рулем. Марсель Аллейн.

Когда она выпрямляется, водитель такси включает зажигание… и начинает двигаться в том же направлении, что и полицейская машина.

– Нет, поезжайте в другую сторону, – просит Микки.

– Но это дорога обратно в город, – возражает таксист.

– Мне все равно. Просто заверните сначала на холм, а потом отвезите меня обратно.

Таксист многозначительно смотрит на счетчик, затем пожимает плечами. Если уж ирландской леди угодно вести себя безрассудно и заплатить ему вдвое больше, кто он такой, чтобы отказываться?