Голос царя не менялся, оставаясь всё таким же заискивающе-извиняющимся.

— О чём?

— О будущем твоём.

— Догадываюсь я, как вы его себе представляете, папенька, — пробормотала себе под нос Василиса. — Ну, входите, милости прошу!

Дверь открылась, и в комнату вошел Златофил. Вид у него был под стать голосу, смущенный.

— Об чем, папенька, беседовать желаете?

— Ой, вот только не ёрничай, а? — вздохнул царь. — Ты думаешь, мне этот разговор легким кажется? О замужестве твоем беседовать желаю.

Василиса закатила глаза к потолку и простонала:

— Я, если не ошибаюсь, уже жената.

— Так на ком, Василисушка? На Ваньке-дураке. Ну, ошибки молодости, все мы понимаем, все молодыми были. Вот тебе сейчас предоставляется шанс одну из таких ошибок исправить и сочетаться браком с достойным человеком.

— Это с кем? С Импасиблом, что ли?

— Ну да, — кивнул царь. — А записи о первом браке мы удалим.

— Позвольте полюбопытствовать, каким образом?

— Я уже всё придумал, — радостно потирая ладони, принялся объяснять Златофил. — Прикажу писцам, перепишут весь тот том церковный, где про вас. Только строки о вашем с Ванькой бракосочетании пропустят. Ну, знаешь, где промежутки между буквами побольше…

— Кернинг.

— …где и строки пожиже…

— Интерлиньяж.

— где и сами буковки повыше…

— Кегль.

— Да что ты меня всё перебиваешь, еще и по-иностранному! — нервно дернулся царь всем телом. — Я с тобой о серьезном, о будущем. А ты кривляешься.