– На меня не наезжай, – сказал он очень спокойно. – Вот вернешься в Саламанку – требуй отчета с кого хочешь. Я – это я, точно так же, как ты – это ты.

– Сволочи мы с тобой, вот и все, – Фалько впервые за все это время горько рассмеялся. – Делаем наше сволочное дело.

Пакито пожал плечами и спрятал нож в карман халата.

– Получил приказ – выполняй, а не сомневайся, – сказал он, рассматривая ногти. – Так что теперь это твое дело. Я свое сделал… И потом не понимаю, откуда такие терзания… Давно ль ты стал таким нежным? В первый раз, что ли? Что-то вроде этого мы проделывали и раньше.

– То-то что «вроде». Не такого масштаба.

Паук улыбнулся ему с некоторым цинизмом. Философски.

– Ты бы должен знать старую истину: «Что чесаться, что убивать – раз начав, никак не бросишь».

– Ладно, в задницу тебя… с поговорками твоими.

– Да я бы с удовольствием, но сегодня уж не успею, мой сладенький.

Фалько надел куртку и принялся рассовывать по карманам свои вещи. Прежде чем спрятать пистолет, по одному выщелкнул на покрывало все шесть патронов, потом вытащил пустую обойму, зарядил ее вновь, вставил на место, сдвинул флажок предохранителя.

– А-а, «браунинг-цареубийца»? – спросил Паук с профессиональным интересом.

– Да.

– Хорошая машинка.

Фалько застегнул молнию на куртке и огляделся. Все необходимое было у него с собой. Прочее можно было оставить в номере.

– Как будешь выбираться из Аликанте? – спросил он Паука.

Тот расплылся в улыбке, похожей на гримасу:

– У меня французский паспорт.

– Морем или сушей?

– В полдень в Оран отходит судно. Через три дня буду в Кадисе среди легионеров, мавров и смазливых итальяшек.

– А мне припасли что-нибудь или устраивайся как знаешь?