Эми абсолютно не в курсе…

Абсолютно.

Эми смотрела на меня равнодушно. Она подошла к машине, Карл повернулся на сиденье — он сам вел машину.

— Эми, я жду тебя уже семнадцать минут. Тебе звонила мама?

— Да, папочка. Но Гильда меня задержала.

— Эми… Господин обер-лейтенант интересуется, как поживает черепаха Брунгильда…

— Эми… ты… живая?

По-русски я сказал эти три слова… Господи, нельзя, нельзя так страшно, ниоткуда, из далекого, немыслимо далекого детства делать один шаг с улицы Коврова — и стоять на улице Бернау-бай-Берлин, стоять у ресторана «Шварцерадлер» и видеть не маленькую Эми, а фроляйн Эмму Циммерман с длинными светлыми волосами…

Эми абсолютно не в курсе…

Господи… она пришла, пришла ко мне ночью. Нет, не ночью. Было всего десять минут двенадцатого — я взглянул на бронзовые часы, стоявшие на камине, когда услышал шаги Эми…

Мы помнили все… но самое страшное — я смотрел на эту красивую немку и знал — враг, она враг мне… и отцу, и матери… Она не знает, что она враг нам, не знает, не должна узнать, иначе мы умрем…

57

Был приятен свет, шедший через закрытые веки…

«Солнце… — подумал Коробов. — В тот день в Коврове песок обжигал ноги… Мы чистили красные туфли Эми лопухом… Мы сорвали лопух под забором конного двора…»

— А-а, все это болтовня для дураков, мама… Если б ты видела, что делали черные шинели на Украине…

Коробов шевельнулся. Это же голос обер-ефрейтора.

— Тише, Вернер, боже мой, — сказала фрау Рехберг.

— Плевать я хотел на всю эту болтовню. Какого черта мы будем бегать по Германии? От иванов не убежишь. От Волги бежим… Мне еще повезло, я успел унести ноги из этого ада… Спасибо тому ивану, который швырнул мне под ноги гранату.

— Вернер, мальчик… тебя же схватят… Нет, об этом и думать нечего… Не увидим мы своего дома, не увидим мы…

— Мамочка, перестаньте, — сказала Эми. — Не надо, мама.