– Да, конечно, конечно, несите!

Озноб мог быть реакцией на какие угодно лекарственные препараты – я пересмотрел назначения и убрал всё, за исключением внутривенного питания и жидкостей.

Через два или три часа мне позвонили:

– Доктор Рындин, у больного опять рвота. И вообще его состояние резко изменилось.

Прибегаю…

«Состояние резко изменилось» – это не то выражение. Мой больной едва дышал – изо рта его шла розовая пена.

– Отсос…! Сестра, звоните срочно в отделение интенсивной терапии и закажите срочно место с лёгочной вентиляцией – у больного аспирация рвотных масс.

Через пять минут мы уже двигаем кровать в отделение реанимации.

– Сёстры, пожалуйста, приготовьте мне всё для интубации… Пригласите любого незанятого анестезиолога. И рентгенотехника – сделать снимок лёгких.

Ещё через пять минут больной интубирован.

По моей просьбе прибыл доктор Омар.

Я позвонил родственникам мистера Джефферса и сообщил им безрадостную новость.

С моими познаниями, в присутствии докторов Ёнкера и Омара – асов реанимации, моя роль сводилась к пассивному наблюдению и мысленному анализу:

– Где была моя ошибка?

Смотрю на рентгенограмму лёгких – картина отёка лёгких… Отчего?

Это может быть эмболия лёгочной артерии тромбом из вен нижних конечностей или таза – у старого человека с ограничением подвижности из-за воспаления в левом тазобедренном суставе это наиболее вероятная версия.

«Не верь никому, прежде всего, не верь самому себе!» – всплывает в мозгу поговорка Тхлелане Лоуэна, и я ищу осложнение, связанное с моей операцией. Это может быть аспирация рвотными массами.

Вскоре упало давление, потом оксигенация. Никакие сердечные средства не помогали – мистер Джефферс стремительно «уходил» от нас…

Доктор Ёнкер пригласил родственников – побыть при последних минутах жизни мистера Джефферса…

Я услышал истеричный крик жены: «Неееееет!!!»