Потом восклицания дочери: «Why?! Why?! Dr.Ryndine, why?! Why? Dr. Ryndine?!»

Ушёл анестезиолог Ёнкер… Потом ушёл доктор Омар…

На экране монитора ещё долго плясали кривые – но это уже были не сердечные сокращения, а только остаточные электрические импульсы мышцы сердца…

Подходили всё новые и новые родственники…

На мониторе пошла прямая линия без всяких проблесков жизненной активности…

После взрыва рыданий ко мне подошла одна из дочерей:

– Мы вам благодарны – You did your best…

– Did I??? – я не был в этом уверен…

Во время реанимации пришедшие мне на помощь доктора судачили о разных возможных причинах резкого ухудшения состояния больного. Похоже, что больше всего им пришлась по душе мысль о септическом шоке – ну, как же не подумать прежде всего об ошибке хирурга!

Я тоже думал в первую очередь о хирургическом осложнении – аспирации в лёгкие рвотных масс из желудка. Для отёка лёгких достаточно попадания совсем небольшого количества кислого желудочного содержимого… Причиной рвоты может быть, как я уже отмечал, паралитическая кишечная непроходимость или новые спайки между петлями кишечника.

Формально я мог оправдаться в случае выдвижения против меня судебного обвинения, но вот морально – сложный вопрос…

Ночью меня преследовали кошмарные сновидения…

Утром следующего дня, в четверг, мне позвонил наш судебный эксперт:

– Доктор Рындин, вы не поможете мне? От чего умер, по вашему мнению, ваш пациент?

– Бла-бла-бла…

– Хорошо. Спасибо большое. Я вам сообщу о результатах вскрытия сегодня или завтра.

Странно… В СССР участие во вскрытии оперирующего хирурга обязательно, а здесь меня даже никто не предупредил о вскрытии. Кто запросил проведение аутопсии???

Чуть позже ещё звонок:

– Доктор Рындин, мы приглашаем вас на похороны отца – завтра в 14 часов в часовне военной базы.

Только хирург может понять бурю чувств моей трясущейся нервной горячкой души.