В МНИОИ (Московском Научно-Исследовательском Онкологическом Институте) им. П.А. Герцена я быстро стал работать ответственным дежурным врачом.

Не скрою, что я рассматривал такое назначение как признание моих хирургических заслуг, а с ним – и признания за мной права принимать решения. И хотя меня допустили к самостоятельным операциями, пусть под надзором Анатолия Сергеевича Мамонтова и Александра Харитоновича Трахтенберга – нынешних профессоров того же МНИОИ (живы ли они?), – мне казалось, что этого мало.

Дежурными ночами я в первую очередь охотился: «А нет ли какого больного для срочной операции? Никто из больных раком лёгкого не кровит? Нет ли перфорации опухоли желудка, толстой кишки? Нет ли кишечной непроходимости у больных, например, лимфомой на фоне химиолучевого лечения? Нет ли у кого из оперированных признаков перитонита – burst abdomen (эвентерации кишечника)? Не развалился ли у кого кишечный анастомоз?»

По условиям рабочего соглашения с МНИОИ дважды в месяц мы должны были отдежурить в институте бесплатно, остальные дежурства были платными. Молодёжь института (нищета беспросветная) охотно брали их, чтобы заработать. Особенно хорошо платили за дежурства в праздничные дни – за один такой день можно было получить недельный заработок. Я брал на себя все праздники. Взял я дежурство и в одну из новогодних ночей… Где-то в десять вечера делаю обход палат и нахожу на этаже, где располагалось отделение абдоминальной онкологии, всех его обитателей – сестёр, нянечек и ходячих больных – занятыми бурной подготовкой к встрече Нового года.

– О! Вячеслав Дмитриевич, добрый вечер! Приходите встречать Новый год с нами!

– Нууу… – подулся я для пущей важности – Хорошо. Позвоните мне, когда будет всё готово.

Позвали меня где-то в половине двенадцатого. Спустившись на этаж, я обалдел: дверь одной из палат была открыта настежь, и от окна через всю палату, выступая в коридор отделения, впритык стояли столы, покрытые простынями. На них, помимо всяческих яств из тумбочек пациентов, высились бутылки с коньяком-водкой-шампанским. Мне стало просто страшно…

– Девочки… Сёстры… Уберите водку – я её не видел, понятно?

Уходить было поздно – сам ведь согласился ранее…

Пригубив шампанское за «С новым годом! С новым счастьем!» я сослался на тяжёлого больного и смотался.

Я вернулся через час…

Отделение звенело голосами подпитых медсестёр и гудело ропотом недовольства больных, способных роптать.

По коридору, хватаясь за спасательные стены, продвигалась пьяная санитарка – она пыталась завершить больничный трюк циркового класса «Донесите (до сливочной судно) не облейтесь (мочой-и-какой)».