– Я не могу интубировать больную под дормикомом. Поехали в операционное отделение!

Не ближний свет, но выхода нет – катим кровать в операционную. По дороге доктор Чауке меняет план:

– Поехали прямо в реанимацию.

– Умница! Эхххх, где мои хотя бы 50 лет – отблагодарить девочку… – думаю я, еле-еле переводя дыхание от быстрого бега.

Заинтубировали… В реанимации нет ни одного свободного вентиляционного аппарата… После получасовой баталии переводим заинтубированную больную за 30 км в Манквенг.

Следующим утром с тяжёлым сердцем еду в Манквенг – помирает моя Хильда… Гемоглобин 3,8. Звоню Юдину:

– Гриня, у меня 5 пакетов крови. Я понимаю, что она может остаться на столе, но нам терять уже нечего. Предлагаю в течение часа перелить ей два пакета крови и – вперёд! Мужу я уже сказал, что она может не перенести операции.

Открываем с Олегом правый латеральный канал между XII и XI рёбрами: огромная – на литр-полтора – старая свернувшаяся гематома с уже серыми тромботическими массами + большой абсцесс под правым куполом диафрагмы… никаких признаков жёлчи… Обнаруживаем некроз паренхимы печени с кровотечением в заднем боковом отделе органа.

Моем-моем-моем… Кладу три восьмиобразных кетгутовых шва на специальной печёночной игле с подшиванием двух гемостатических губок «Спонгостан»…

Ещё восемь губок по ходу гематомы… Плюс две больших абдоминальных салфетки… Дренаж Пенроуза…

Таааак, значит: дуоденальный свищ практически закрылся… Гастростома закрылась… Еюностома тоже закрылась… Теперь боремся только с септическими осложнениями. Должна моя тётка выжить. Правда резервов у неё, похоже, не осталось – очень низкий белок крови и альбумин…

Не перевязывал два дня… Вчера, по совету Гриши, обезболил мою заинтубированную Хильду смесью морфин + дормиком и перевязал – вроде как жёлчи нет… Помыл.

Сегодня нашёл её довольно отёчной… Решил наложить трахеостому – завтра.

Шансов у Хильды на выживание мало, но я обещал мужу:

– I am not giving up…

…Хильда умерла через 62 дня после операции…

За восемь с половиной лет моей работы в Лимпоповии я не помню другого такого случая, когда персонал отделения интенсивной терапии, анестезиологи, диетологи, хирурги с таким энтузиазмом боролись за жизнь больного. По моей примерной оценке стоимость такого лечения в частном госпитале составила бы не менее 100 000 долларов. Я несколько раз повторял своему хирургическому резиденту:

– Рональд, анализируй этот случай – в нём добрая половина учебника хирургии.

Возможно, преувеличивал, но наиболее толковым студентам из постоянно меняющихся студенческих групп я давал Хильду для написания истории болезни.