К полудню, когда на южном горизонте проступило побережье Испании, в носу «Поликреста» зияли пробоины, фок-мачта и фор-марса-рей были искромсаны ядрами, и он быстро набирал воду. Корма «Беллоны» была чудовищно перекошена, а её большой грот представлял собой набор дыр; но она опять управлялась. Это стало возможным благодаря канату, вытравленному через кормовой порт, который позволил ей повернуть на пару румбов к ветру — немного, но больше, чем это удалось бы сделать одними парусами. Она осознанно изменила курс в виду мыса Пеньяс, и это ей дорого обошлось: из-за сопротивления каната она потеряла сразу сотню ярдов дистанции — немало в этой отчаянной погоне — и Рольф, главный канонир «Поликреста», с красными глазами, почерневший от пороха, но в своей стихии, послал ядро точно в ретирадную пушку «Беллоны», и мёртвая тишина на «Поликресте» взорвалась восторженными воплями. Теперь «Беллона» шла молча, если не считать мушкетного огня. Но она по-прежнему шла вперёд, и шла в Хихон — испанский порт, а значит, закрытый для английских судов, но открытый для французских. Но до него было ещё немало миль, и любое попадание по грота-рею или шкотам парализовало бы её. Чтобы отыграть потерянную сотню ярдов, теперь за борт полетели пушки. Джек покачал головой: это ей мало поможет, ветер прямо в корму, а паруса остались только передние.

— На палубе, — донесся голос дозорного. — Парус справа по носу.

Это был испанский фрегат, огибавший мыс Пеньяс и направлявшийся в Хихон: они бы заметили его много раньше, если бы не следили во все глаза за удирающим приватиром.

— Чёрт бы его побрал, — сказал Джек. На мгновение ему подумалось — как странно видеть такие безупречные паруса, белые пирамиды, после того, как он так долго видел перед собой лишь лохмотья на реях: и как быстро он шёл!

Взрыв на носу — но не обычный грохот карронады. Крики. Вой, похожий на собачий, от мучительной боли. Перегревшееся орудие взорвалось, убив наповал главного канонира и ранив ещё троих — один бился на палубе и вопил, дёргаясь так, что дважды вырвался из рук товарищей, которые несли его вниз. Канонира опустили за борт, убрали обломки и яростно трудились, стараясь передвинуть новую карронаду на место разорвавшейся, но это было дело не быстрое — сорвало рым-болты и всё прочее; и всё это время с «Беллоны» вели по людям на носу огонь из мушкетов.

Теперь они шли молча, с горячей, отъявленной злобой; берег приближался — стали видны грозные утёсы и белый прибой на рифах; и снизу из кубрика безостановочно доносился животный крик.