Завтрак стал своего рода разочарованием. Капитан Хэмонд всегда пил какао, сначала — чтобы вдохновить на это же команду, а потом — потому что ему понравилось; в то время как ни Джек, ни Стивен не чувствовали себя людьми, пока не осушали первый кофейник горячего крепкого кофе.

— Киллик, — сказал Джек, — вылей эти свинячьи помои за борт и немедленно принеси нам кофе.

— Прошу пардону, сэр, — откликнулся Киллик, очень встревоженный. — Я забыл зёрна, а у кока нету.

— Тогда беги к стюарду казначея, к коку констапельской, в лазарет — куда хочешь, и достань немного, или не быть тебе больше Бережёным, это я тебе обещаю. Ну, быстро. Чёртов растяпа — забыть наш кофе! — сказал он Стивену с живейшим негодованием.

— Небольшое ожидание лишь сделает его более желанным, — заметил Стивен и, чтобы отвлечь друга, взял пчелу и сказал:

— Будь добр взглянуть на мою пчелу. — Он опустил её на край блюдечка, в котором перед этим смешал сироп из какао и сахара; пчела попробовала сироп, всосала разумное количество, взлетела, зависла над блюдечком и вернулась в улей.

— Теперь, сэр, — продолжил Стивен, заметив время, — узрите чудо.

Через двадцать пять секунд появились две пчелы и зависли над блюдцем, издавая особенное, высокое и пронзительное жужжание. Они присели на край, пососали сиропа и вернулись домой. Через такое же время появилось уже четыре пчелы, затем — шестнадцать, затем двести пятьдесят шесть; однако через четыре минуты эта прогрессия была нарушена первыми пчёлами, которые знали дорогу и которым не надо было указывать ни на сироп, ни на улей.

— Ну вот, — вскричал Стивен из тучи пчёл. — Теперь ты не сомневаешься в их способности передавать друг другу местоположение? Как они это делают? Какой используют сигнал? Это пеленги по компасу? Джек, я тебя умоляю, не приставай к этой пчеле. Как не стыдно. Она же просто отдыхает.

— Прошу прощения, сэр, но кофе на этом корыте нет ни капли. О Господь всемогущий, — воскликнул Киллик.

— Стивен, я пойду пройдусь, — произнёс Джек, ловким волнообразным движением выскользнул из-за стола и, вжав голову в плечи, вылетел за дверь.

— И почему этот фрегат называют образцовым, — проговорил он чуть позже, опрокидывая стакан воды в своей каюте. — Никак не пойму: двести шестьдесят человек, и ни капли кофе.

Объяснение явилось пару часов спустя, когда командир порта дал «Лайвли» сигнал выходить в море.

— Подтвердите, — велел Джек, когда ему доложили об этом. — Мистер Симмонс, будьте любезны: мы снимаемся с якоря.

На снятие с якоря было приятно посмотреть. По сигналу «Все наверх, с якоря сниматься» люди скорее потекли, чем побежали на свои места; никакой давки на переходных мостках, никто не налетал друг на друга, пытаясь увернуться от конца каната; насколько он мог судить, не было никакого лишнего волнения и определённо было очень мало шума. Вымбовки установили на шпиль и обнесли свистовом, за них встали морские пехотинцы и ютовые, дудка визгливо грянула «Капли бренди», и один канат пополз на борт, в то время как другой вытравливался. Мичман на форкастеле доложил, что правый становой якорь взят на кат; первый лейтенант передал это Джеку, который сказал: