— Верно, комсомольцы. Рейд проведен успешно. Выявились не только упущения в хранении материальных ценностей, но и некоторые пути к исправлению недостатков…

Все прекратили перешептывания: секретарь парткома дважды орденоносного экскаваторного завода не из тех руководителей, которые приходят на комсомольский комитет только с поздравлениями. Остановившись посередине комнаты, Александр Ефремович с нажимом продолжал:

— Этот год, ребята, вы знаете не хуже меня, для нас…

— А можно задать вопрос? — внезапно оборвал секретаря парткома крепкий молодой голос.

Гор недовольно обернулся к плотному русоголовому парню, смерил его удивленным взглядом: Александр Ефремович не любил, когда его прерывали на полуслове. Однако он легким кивком разрешил задать вопрос.

— Извините. Вот вы с Померанцевым отметили позитивность рейда, хорошо. А какие конкретные меры будут приняты по нему? Накажут виновных? А то ходим, отмечаем, говорим, и все остается по-старому.

— Твоя фамилия?

— Михайлов Игорь. Комсорг сборочного цеха.

Гор утомленно, с досадой выговорил выжидательно застывшему Померанцеву:

— Валерий Ильич, ты объяснил новым членам комитета, как используются результаты рейда? Или все надеешься, что этим займусь я?

— Объяснил он. Теоретически! — усмехнулся комсорг отдела главного конструктора. — Нас же интересует практическая сторона, которая от Померанцева не зависит.

— Вот именно! — возбужденно вскрикнул вихрастый Юра Макеев. — У меня почти все комсомольцы после армии, им нравоучительные беседы ни к чему. Словами они сами кого хочешь задавить могут. Им нужна наглядная агитация, дела! А дела на точке замерзания! Вот и пришлось мне чуть ли не за шиворот тащить их на этот рейд!

— Та-ак… — Секретарь парткома злился. Во-первых, времени в обрез — надо спешить в горком на совещание; во-вторых, ему буквально не дают рта раскрыть; в-третьих, разговор становится неуправляемым. — Продолжай, — строго сказал он комсоргу сборочного цеха.

— В прошлом году был такой же рейд, — торопливо, боясь, что перебьют, зачастил Игорь. — Мы обнаружили на задах заводского двора брошенные железобетонные перекрытия и десять станков. Записали. Прошел год. Перекрытия полопались, станки поржавели. Как это понять? Борьба за дисциплину?

Сидевший в дальнем углу заместитель секретаря комитета комсомола завода Станислав Сидорин показал Игорю большой палец: дескать, не трусь, все идет нормально.

— Как понимать? — пристально глядя в озабоченное лицо комсорга сборочного, загудел Гор. — На твоих глазах ржавеют станки, а ты просто констатируешь факт… Уж не взять ли мне кусок рубероида и накрыть станки?