— Где паек-то? — словно невзначай спросил он.

Сашка замялся.

— Ну так все же?

— Съел, — откровенно признался парень и отвернулся к окну. Ему почему-то стало стыдно, легкий румянец проступил сквозь смуглую обветренную кожу.

— Весь? Трехдневный?!

— Так точно, еще вчера вечером.

Стеблев рассмеялся и после недолгого молчания, щуря глаза, проговорил:

— Ну и аппетит у тебя, Сашка! Мне б такой.

Отсутствием аппетита Петр Иванович не страдал, но Сашку смутил своими словами окончательно. Полночи у Сашки давило, крутило и мутило в желудке, а сегодня в нем ничего не было с рассвета, если не считать кружки чая без сахара. Но Сашка решил держаться — оставалось немного, одна ночь, к утру они выйдут, куда требуется, а там задымятся походные котлы на колесах вкусным манящим дымком. Разоблачения своего «проступка» командиром он никак не ожидал. И вот — на тебе!

— Ну-ка, шуруй на заднее сиденье, — сказал Петр Иванович.

Сашка поспешно перебрался туда, стараясь сапогами не запачкать кресла. Он был рад, что не получил нахлобучки от командира.

— Достань мой чемоданчик, — Стеблев не отрывал глаз от дороги.

Сашка достал чемодан и протянул его полковнику. Тот повел плечом.

— Открывай, не заперто.

Сашка, недоумевающе глядя на командира, щелкнул замками, приподнял крышку.

— Харч сверху, бери, что по вкусу, и лопай!

— Ну что вы, товарищ… — попытался было возразить Сашка, но нарвался на твердый, не терпящий возражений голос:

— Это приказ.

Через минуту Сашка уже энергично работал челюстями. В одной руке у него была зажата горбушка батона, в другой кусок копченой колбасы. Сашка ел ее вместе с кожурой и от торопливости не замечал этого.

— Почисть, — Петр Иванович протянул через плечо перочинный ножичек со множеством лезвий. — Да и мне кусочек отрежь, только не перестарайся, потоньше.