— Ну, давай принимай, — и Джон осекся на полуслове, оглядываясь по сторонам. Он попал не в квартиру, а, по-видимому, в музей, где стояли вещи, которыми, на взгляд Джона, пользоваться было незачем: какие-то с кривыми ножками и с позолотой столы, причудливые шкафы, кургузые кресла. На стене иконы.

— Богу веришь? — опешил Джон.

Коростылев мрачновато взглянул и сказал в пространство:

— Верю. Только своему.

— Вижу.

— Вот и смотри на здоровье.

— И это ты все на зарплату нажил?

Коростылев, видя, что Джон в этой комнате не желает садиться, пригласил, повысив голос, их с мальчиком на кухню.

— Своими руками заработал.

— Ага, значит, надо понимать, на зубах? Так. И мне вставь. Я тоже в долгу не останусь. Вот, — Джон открыл рот на всю ширину. — Почти все растерял и ничего не нажил. Не успел за работой.

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Коростылев, успокаивающе.

На кухне было не так красиво, как в большой комнате. Джон сел поудобнее на стул с высокой спинкой, лицом к окну, и зуботехник постучал молоточком по корням его зубов. Сидя с открытым ртом, Джон глядел на маленькую, покачивающуюся голову друга, и к нему пришла нелепая мысль: от мелкого лука слезы злее. И когда Коростылев потрогал пальцем расшатанный глазник и Джон ощутил во рту привкус крови, он понял вдруг, что сейчас укусит этот трясущийся палец. Отхватит до основания. И засмеялся недобро, сообразив, что кусать-то ему стало нечем. Коростылев отпрянул от Джона к окну. Джон встал, смахнул ладонью с подбородка слюну и хмыкнул:

— Спасибо за беспокойство. Мы пошли. Жевать металлом вредно. На молоке держаться будем. Без зубов. На вот, — он пододвинул ногой сумку, — вытаскивай. Окорок. Тоже своими руками сделанный, ничего стыдного в этом нет, бери.

Коростылев попытался остановить Джона:

— Да что ты как маленький. Я же сказал — за день сделаю… Коростылева вся область знает. Сами несут…

— Ага. На дом… Ну, прощевай, нам обратно дорога долгая, да позавтракать надо внуку. — Он вывалил гостинец из сумки, освобождая ее, прямо на пол.

— Да я сейчас… Давай вместе позавтракаем, — засуетился Коростылев. — Это внук такой? А у меня нет, никого…

— А это ж кому все останется? — махнул Джон рукой в сторону комнаты.

Коростылев пожал плечами.

Джон, не зная, что сказать, только и смог, что крякнуть.