Просидев в коридоре с полчаса, Петька вернулся в комнату. Будить мать он не решился. Он прилег рядом с сестренкой на ворох одежды, набросанный неподалеку от «буржуйки», накрылся с головой старенькой маминой шубой и постарался заснуть. Эта ночь показалась ему самой длинной. Да и не знал он раньше, что они могут тянуться так долго. Обычно ночь пролетала незаметно — стоило закрыть глаза, а откроешь их, за окном уже светло.

Утром он долго не мог разбудить маму: тянул ее за рукав, шептал на ухо: «Мама, мама, ну проснись, ну что ты?..» И чувствовал, что у него не хватает сил. Проснувшаяся от Петькиной возни Машенька бросилась помогать брату, пронзительно крича что-то в лицо спящей. Петька сообразил, что он напугал сестренку, но, вместо того чтобы успокоить ее, сурово пригрозил, помахав перед Машиным носом рукой в варежке: «Тише ты, как сирена прямо воешь!» Маша унялась.

Мать сбрасывала дрему.

— Ну что вы, что вы? — тихо произнесла она. — Проголодались? — и обессиленно вздохнула: — Уж скорее бы все кончалось!

Петька не слышал последней фразы, он уже говорил о своем: про чемодан, антресоли, лестницу… До матери его слова доходили с трудом. Но когда она поняла, встала.

— Погоди, — сказала, будто отмахиваясь от Петькиных причуд, — потом, сынок, — и, опустив голову, достала что-то из-под подушки, — сегодня тебе одному за хлебом идти придется. — Она протянула сыну карточки, помолчав, добавила: — Ты дождись, пока Леонид Семеныч соберется, с ним пойдешь.

Леонид Семенович, который отдал свою табуретку, был их соседом. Петьке он казался страшным, дремучим стариком, мрачным и неразговорчивым. Идти с ним не хотелось, но ослушаться маминого приказа он не мог.

Сосед собирался долго. Кряхтел, охал, строго смотрел на Петьку из-под мохнатых бровей, качал головой. И Петька не понимал еще, что сердился-то старик вовсе не на него. Уже перед самым уходом сосед вытащил из кармана кусок сахара, сунул его Петьке в руку.

— Ешь, Петруха, тебе это пригодится. Мать-то твоя… — он не договорил, тяжело закашлялся, опустил глаза.

Так и пошли, старый да малый. По дороге Леонид Семенович разговорился, и Петька почувствовал себя с ним свободнее. Очередь была длинная. Люди пританцовывали на морозе. Чтобы мальчика не продуло, старик все время держал его перед собой, заслоняя от ветра. Вернулись они друзьями. На обратном пути Петька рассказал Леониду Семеновичу про стремянку.

— Этому горю мы поможем, — бодро заверил старик.

Но когда он принялся за стремянку, Петька увидел, что держится сам Леонид Семенович только за счет своей бодрости, с лестницей он справился с трудом. Затем долго не мог отдышаться. Сидел, как и Петька, на корточках возле стенки, смотрел с тоской на свои трясущиеся руки. Перед уходом сказал: