Господин де Керкадью долго смотрел на него, потом неслышно выругался. Как трудно иметь дело с человеком, который понимает твои слова так буквально! Он ожидал, что Андре-Луи появится в раскаянии, чтобы признать вину и просить крестного вернуть ему свое расположение. Господин де Керкадью сейчас так и сказал крестнику.

– Но разве я мог надеяться, что вы отступите от своего слова, сударь? Вы же выразили свое намерение вполне определенно. Да и какие слова раскаяния помогли бы мне, даже если бы я собирался исправиться? А я не имел ни малейшего желания исправляться. Возможно, мы еще поблагодарим Бога за то, что это так.

– Поблагодарим Бога?

– Я – представитель и располагаю некоторой властью. Я очень вовремя возвращаюсь в Париж и, вероятно, могу сделать для вас то, чего не смог Руган. Сударь, это необходимо, если хотя бы наполовину верно то, что я подозреваю. Я сделаю так, что Алина будет в безопасности.

Господин де Керкадью безоговорочно капитулировал. Он подошел и взял Андре-Луи за руку.

– Мой мальчик, – сказал он, явно растроганный, – в тебе есть благородство. Если порой казалось, что я резок с тобой, это было оттого, что я боролся с твоими дурными наклонностями. Я хочу, чтобы ты держался подальше от политики, которая довела эту несчастную страну до такого ужасного положения. На границе – враг, а в самом отечестве вот-вот вспыхнет гражданская война. Вот что наделали твои революционеры.

Андре-Луи не стал спорить и заговорил о другом:

– Алину нужно немедленно увезти из Парижа, пока город не превратился в бойню – а это может случиться, если страсти, бурлившие все эти месяцы, вырвутся наружу. План Ругана-младшего хорош, – во всяком случае, я не могу придумать лучше.

– Но Руган-старший и слышать об этом не хочет.

– Вы имеете в виду, что он не станет делать это под свою ответственность. Но я оставил ему расписку за своей подписью, что пропуск в Париж и обратно в Медон для мадемуазель де Керкадью выдан им по моему приказу. Мои полномочия, которые я предъявил ему, снимают с него ответственность за то, что он мне повиновался. Этой распиской он должен воспользоваться только в крайнем случае, для своей защиты. Взамен он выдал мне этот пропуск.

– Он уже у тебя?

Господин де Керкадью взял листок бумаги, протянутый Андре-Луи, и рука его дрожала. Он приблизил листок к свечам и, прищурив близорукие глаза, принялся читать.

– Если вы пошлете этот пропуск утром с Руганом-младшим, Алина будет здесь к полудню, – сказал Андре-Луи. – Сегодня, к сожалению, уже ничего нельзя сделать, не вызвав подозрений: час слишком поздний. Итак, крестный, теперь вы знаете, почему я явился к вам, нарушив ваш приказ. Если я могу быть еще чем-нибудь вам полезен, вам стоит лишь приказать, пока я здесь.