Он удалился, но хохот его еще звенел угрозой в ушах молодого человека.
XI
XI
Когда Точильщик исчез, Кожоль взглянул на своих друзей, присутствовавших при свидании, но не проронивших ни слова.
– Что вы думаете об этом негодяе? Ваше мнение дорого мне, – сказал он.
– Гм, гм! – промычал Гозье, качая головой и хмурясь.
– Разве ты думаешь, что он не отдаст нам миллиона в срок?
– О, я нисколько не сомневаюсь на этот счет. Если б этому человеку нужно было для спасения Пусеты перевернуть небо и землю – он сделал бы это не задумываясь. И на месте Монтескью я бы уже думал о сокровище, как о своей собственности. Только… – прибавил Гозье, не решаясь докончить свою речь.
– Что же – только?
– Да только последние слова, брошенные тебе бездельником, по-видимому, предсказывает Ивону и тебе какой-то скверный удар из-за угла, о котором советую поразмыслить, друг Кожоль.
– Ну! – возразил беспечный Пьер. – Я не так дальнозорок. Когда придет время, я подумаю, как отвратить удар. А сейчас нужно подумать о более важном – о миллионах, которые аббат возьмет в руки через три месяца, считая с сегодняшнего дня.
– Не доверяй, товарищ, вот тебе – добрый совет: не доверяй! – настаивал Гозье.
– Та-та-та! – весело засмеялся Пьер. – Поживем – увидим. А! Кстати, которое число сегодня? Надо назначить конец срока.
Гозье с минуту подумал.
– Вчера, – сказал он, – мы праздновали день святого Лаврентия… стало быть, сегодня 10 августа, а конец сроку – 10 ноября… что, по республиканскому календарю, соответствует 18 или 19 брюмера.
– Хорошо, запомним эту дату.
Не нуждаясь больше в помощи товарищей, Кожоль отпустил их, дав последние наставления:
– Вернитесь к Бералеку. Скажите ему, чтоб он позаботился поскорее отправить Пусету в безопасное место. Да, мысль! Пусть он отошлет ее в убежище к своей обожаемой. Они познакомятся, и время пролетит быстрее для этих хорошеньких затворниц… Кажется, эта хозяйка магазина хороша, не правда ли?
– Молода и прелестна, – отвечал Гозье.
– Будем надеяться, что так или иначе, а я увижу это чудо красоты! – вскричал Кожоль, смеясь.