В торговле Рая быстро поймет, что к чему. Но понимания окажется мало, жажды реванша – тоже. Долго, очень долго Зимнякова будет биться в мелочах, суетиться в потугах ухватить хвост фортуны тут же, немедленно – она не могла ждать, нетерпение съедало её, она торопилась и оттого ошибалась, оттого проигрывала. Злоба, постепенно ороговевшая в ненависть, неуклюжила ум и руки, мешала думать, мешала работать, мешала ловчить.

Но годы, но опыт – великие массажисты. Они терпеливо выкручивали пальцы, разминали ум, и ненависть отступала, не уходя – каменным желваком сбивалась она куда-то в серёдку, одеваясь всё более податливой, всё более изворотливой, мускулисто хищной плотью.

И дела пошли…

Зимнякова вздохнула, отвела взгляд от неоновых химически-ярких огней. В глазах сидела резь – Зимнякова с удивлением ощутила желание спать. Боясь потерять его, она тут же закрыла глаза и вслепую, наощупь побрела в спальню.

18 руб. 30 коп. Лошадки не по росту

18 руб. 30 коп. Лошадки не по росту

Утром её растормошила Докторова.

Одолев все утренние процедуры, они вместе спустились к гаражу. Их жигулёвские лошадки – новомодная зимняковская «восьмёрка», за свои острые угловатые формы прозванная автолюбителями «зубилом», и более спокойная в обводах докторовская «шестёрка» – стояли рядышком, дверца к дверце.

– Знаешь, – сказала подруга, – меня прямо-таки съедает желание купить «Волгу». Уже давно.

– Да, в «Волге» и мне сиделось бы удобнее, – засмеялась Зимнякова, с улыбкой обводя рукой свои формы.

– Прямо танталовы муки. Иметь деньги на десять «Волг» и не иметь возможности купить хотя бы одну. Прямо чёрт знает что!

– Успокойся. Лучше здесь ездить на «Жигулях, чем там ходить пешком.

– Вот то-то и оно, – горестно вздохнула Докторова. – Главное в нашем деле – не высовываться. Особенно сейчас…

Она помрачнела, но, тут же встряхнувшись, улыбнулась.

– Опаздываем, Раёк. По машинам?

– По машинам.

– Если что – звони! – уже на ходу высунулась из окошка Докторова, наотмашь одарив подругу выверенной улыбкой, тёплым взглядом, и тут же отдаляясь – мыслями, расстоянием.

Вот уже неделю как в трубку зимняковского телефона никто не молчал.

И всю эту неделю, каждый день, каждый час Зимнякова ждала. Вздрагивала на каждый звонок и, тяжелея лицом, хваталась за телефон. Услышав голос, отмякала, зачастую не в силах даже сразу откликнуться. Измученная ночными кошмарами и дневными ожиданиями, она ходила по магазину деревянной неверной походкой, в подглазьях её залегла темь, сухо гофрированная морщинами.