Комиссия проследовала в директорский кабинет. По дороге Зимнякова успела мигнуть Климко, та понимающе кивнула и исчезла. «Вот чертовка, – вскользь подумала о своей заместительнице Зимнякова, – небось, наворотит дел, когда я на пенсию слиняю. Ждёт, не дождётся, зелёнка…»

Когда акт проверки составили и подписали, в кабинет вошла Климко. В руках она держала три картонных коробки.

– А это, дорогие товарищи, – с радушием хозяйки заулыбалась Зимнякова, – образцы товаров, которыми мы будем торговать сегодня вечером, после окончания рабочего дня заводчан.

Один из мужчин покраснел и попытался изобразить деревянной своей рукой протестующий жест – вышло слабо и жалко.

– Ну что вы, товарищи, – укоризненно привстала со своего стула Зимнякова. – Зачем же вам терять попусту время и бежать к нам ещё и вечером. Раз уж вы здесь… Без очереди, без толкотни, давки.

Шабалина шутливо погрозила пальцем, выпуклые её глаза лоснились одновременно и удовольствием, и опаской.

– Ох, Раиса Поликарповна…

– Ах, Виктория Николаевна, – засмеялась Зимнякова.

Климко тем временем простучала своими английскими каблучками к столу и водрузила на него коробки, заломила створки крышек по сторонам. Из коробки на контролёров глянули банки шпрот и тушёнки, круги копчёной колбасы, множество свёртков и свёрточков, звякнули бутылки дорогого коньяку – всё из личного, несмотря ни на что сохраняемого зимняковского НЗ – неприкосновенного запаса. Выпуклые глаза Шабалиной фосфоресцировали. Один мужчина двинул кадык, другой сделал восклицание бровями. Содержимое коробок быстро перекочевало в объёмистые портфели полномочных представителей трудящегося народа, и они – Шабалина весело, мужчины ещё больше задеревенев, но задеревенев уже как-то по-другому – тесной группой покинули магазин.

18 руб. 50 коп. Бойся стыдливых!

18 руб. 50 коп. Бойся стыдливых!

Зимнякова и Климко стояли у дверей и только что не делали ручками.

– А мужики-то, мужики-то, – фыркнула Климко и прыснула в ладошку. – Если они и главным мужским органом такие деревянные… Только позавидовать можно их жёнам – и добытчики, и бурильщики.

– Опасайся стыдливых, – игнорировав шутку, процедила Зимнякова и презрительно сморщилась. – Шабалиной-то всё до лампочки, а вот этим… И шпротов жёнушке хочется приволочь, и стыдненько. Всё смущаются, ишаки, уж сколько раз брали, а всё целочек из себя строят.

– Кому-кому, а Шабалиной они, что кость в горле, – хихикнула Климко. –Раньше-то, когда она с другими ходила, всё это добро за бесплатно в портфельчик запихивали, а теперь, с дурнями этими, платить приходится. Боятся, утюги, как бы взятку не пришили.