Сначала подошла к Мухиной.

– Предупреди всех: сегодня придут контролёры, – отозвав её от прилавка, тихо буркнула Зимнякова. – Смотри мне… Чтоб всё было в ажуре. Поняла?Поняла, спрашиваю?

– Поняла.

Зимнякова подозрительно сощурилась: что-то ей не понравилось в голосе Мухиной, в его тоне. Коротко оглядев лицо продавца, спросила:

– Весы по уровню?

– По уровню.

– Ладно. Хорошо. Иди работай.

Оцарапав взглядом спину повернувшейся Мухиной, директриса пошла дальше.

Мухина вернулась к покупателям со злым, напряжённым лицом. Она ничего не могла с собой поделать: заготовив в уме столько убедительных слов, перед Зимняковой она тут же их забывала. Страх, будь он проклят. Да-да, страх – она боялась свою начальницу, боялась так, что терялась в словах при ответах, часто лишь повторяя обращённый к ней вопрос.

А ведь сегодня она должна быть решительной. Она же слово себе дала:сегодня. Сегодня – обязательно! Нельзя уже тянуть. И потом, она сказала ему, что всё уже сделано. Он верит ей, он считает, что всё в порядке, а она… Но боже ж ты мой, как ей суметь?! Как?! Где силы взять? Нет, она не сможет. Она слишком страшится Зимняковой. Слишком… Но тогда всё пропало. Она собственными руками оттолкнёт свое счастье. Всё погибнет. Всё – погибнет! И виновата будет только она, она, одна она.

Проверка прошла без сучка и задоринки.

Продавцы работали с точностью ЭВМ, и контрольная закупка ни обсчёта, ни обвеса не выявила. Продавцы и кассиры высокопрофессионально сияли улыбками и белоснежной униформой. Директриса лучилась радушием и готовностью выполнить всё, чего бы ни истребовал строгий народный контроль. Она хотела даже отступить от обычной схемы проверки и повести полномочных представителей народа на склад (сегодня ей бояться не приходилось, все дефицитные товары по-прежнему отпускали, как и полагается, через прилавок), но вовремя одумалась: стоит уступить раз, потом уже не отвадишь.

А посему схема осталась незыблемой.

– Ну что, Виктория Николаевна, пройдемте ко мне, составим акт? – Зимнякова взяла Шабалину под руку. – Как ваш радикулит поживает? Не очень шалит?

Шабалина, заметно молодящаяся невысокая толстенькая блондинка с жизнерадостными выпуклыми глазами, охотно улыбнулась:

– Ничего себе поживает, процветает, недавно так прихватил, что ой-ё-ёй.

– Идёмте, товарищи, – не забыла Зимнякова и про двух её помощников, мужчин с каким-то одинаково деревянным выражением на лицах и деревянным же движением верхних и нижних конечностей. Они, по-видимому, основательно смущались своей миссии, смущались давно и безнадёжно. Сразу видно – из заводских работяг, выдвинутых в народные контролёры.