– Я все понимаю, понимаю! – досадовал Степан. – Но как брать книги? Как? Ведь это же… самое обыкновенное воровство. Причем у родного отца!

Спасение библиотеки Гудошникова решили начать с самых ценных рукописей. Степан должен был незаметно изымать их из хранилища и передавать в отдел. Несколько книг таким образом он передал уже, но внезапное исчезновение Гудошникова спутало все планы.

Можно было вскрыть хранилище, составить опись книг и передать все разом в отдел, но сделать это оказалось непросто. В нотариальной конторе лежало завещание Никиты Евсеича, вскрыть которое можно было лишь после его смерти. В него-то все и упиралось. После нескольких визитов Степана к юристам и нотариусу выяснилось, что образовался заколдованный круг. Факт смерти могла подтвердить только справка о смерти, выданная медицинским учреждением. Но такой справки пока не могло быть. Степана послали в народный суд, однако и суд мог признать Гудошникова без вести пропавшим только через какой-то срок. На завещании же черным по белому значилось – вскрыть после смерти.

Аронов советовал написать в министерство юстиции, но Степан медлил. Его мучил вопрос: кому завещал библиотеку отец? Близких родственников, кроме сына, у него не осталось. Кому же он оставил наследство? Кому доверил распорядиться делом, на которое положил всю жизнь?

Степан не был уверен, что дело завещано ему. И эта неуверенность будила в нем страстный интерес и горечь одновременно. По вечерам в пустом доме или днем на работе он неожиданно вспоминал об этом и долго не мог отделаться от навязчивых мыслей. Если завещано ему – значит, он обязан продолжать добиваться создания рукописных фондов в публичных библиотеках, писать письма, требовать, а короче – скандалить всю жизнь, как отец. Завещая, он вместе с собранием вручал ему свою судьбу. Ну а если не ему? Тогда выходит, чужой Гудошникову собственный сын…

Степан боялся и того, и другого. Пусть уж лучше это завещание вечно лежит нераскрытым, чем узнать последнюю волю отца.

Аронов же вдруг потерял интерес к завещанию и писать никуда больше не советовал.

– Да пусть оно лежит себе, – отмахивался он, – В любом случае мы должны спасти библиотеку. Вот и все, что от нас требуется. Наследник – ты! Ты и решайся. А тянуть дальше было нельзя. Хранилище следовало проветривать, ухаживать за книгами, поддерживать строго одинаковую температуру, но Степан медлил. Аронов приходил каждый день с утра, приводил с собой двух студентов и уже ящики привез, свалив их во дворе, однако Степан говорил, что сегодня не выйдет, он спешит на работу, к больным, и убегал.