Видели ли вы, как поднимается вода во время прилива? Вот так поднимается и людская волна с тою только разницей, что она все время катится вперед и никогда не отступает.

Вся охрана короля состояла в тот миг из часового у дверей и офицера, который поспешно выбежал из передней, вооружась алебардой, которую он только что вырвал из рук у перепуганного швейцарца.

– Кто идет? – окликнул часовой. – Кто идет?

Но ответа не последовало, а людская волна все прибывала; тогда он в третий раз крикнул: «Кто идет?» – и прицелился.

Офицер понял, что последует за выстрелом, прозвучавшим в дворцовых покоях; он отвел ружье, бросился навстречу нападающим и алебардой преградил им дорогу, повернув ее поперек лестницы.

– Господа! Господа! – вскричал он. – О чем вы просите? Что вам угодно?

– Ничего, ничего, – отвечало несколько глумливых голосов, – пропустите-ка нас поскорей, мы добрые друзья его величества.

– Вы добрые друзья его величества, но вы несете ему войну.

На эти слова ответа не последовало. Послышался зловещий смешок, и ничего более.

Один из нападавших вцепился в рукоять алебарды, но офицер не отпускал ее. Негодяй укусил его за руку, чтобы разжать ему пальцы.

Офицер вырвал алебарду из рук противника, ухватил дубовую рукоять обеими руками, расставив их на ширине двух футов, и изо всех сил обрушил алебарду на голову врага, проломив ему череп.

Удар был настолько силен, что рукоять алебарды раскололась надвое.

У офицера оказалось два оружия вместо одного: дубинка и кинжал. С силой вращая дубинкой, он в то же время делал выпады кинжалом. Тем временем часовой отворил дверь в переднюю и позвал на помощь.

Выбежало с полдюжины гвардейцев.

– Господа, господа, – воззвал часовой, – на помощь господину де Шарни, на помощь!

Сабли вылетели из ножен, на миг блеснули в свете люстры, горевшей над лестницей, и врезались в ряды нападавших слева и оправа от Шарни.

Раздались крики боли, брызнула кровь, людской поток, взвихрившись, отхлынул вниз, оставляя на милость противника красные, скользкие ступени.

Дверь в передней в третий раз захлопнулась, и часовой крикнул:

– Господа, войдите, это приказ короля.

Гвардейцы воспользовались смятением в рядах осаждавших. Они бросились к двери. Шарни вошел последний. Дверь за ним захлопнулась, и два массивных засова скользнули в предназначенные для них скобы.