— Разве плохо? Большой, сильный… Богатырь!

— Ладно, я понял тебя. Иди сюда!

— Что? Куда? — Лулу, говорившая абсолютно без задней мысли, подошла. Виконт сделал какое-то неуловимое движение, кажется, подсек ее под коленки, — и земля ушла у нее из-под ног. На миг она оказалась в воздухе, но была тут же подхвачена. Еще раз, восторженно визжа, взлетела в воздух — и опять успешно прибыла ему в руки. Не выпуская ее, он пустился бегом. Арно с громким ржанием помчался впереди. Даже раненая Ромашка бодро прыгала на трех ногах, стараясь держаться к ним поближе. Виконт смеялся — на этот раз по-настоящему весело, Саша — с удовольствием вторила.

Но продолжалось это поразительное передвижение недолго. Едва вдали замаячила усадьба, Виконт поставил ее на землю:

— Все! Дальше — ножками.

К дому они подошли совершенно чинно.

— Стоп. Что это? Опять гости? — остановился Виконт. — Ты — марш прямо в дом. К себе. А я, если это «подозрительные личности», как выражается Антонина, отправлюсь их выпроваживать. Кстати, я никого в саду не видел. Посторонних, я имею в виду, а ты?

Лулу хотела что-то сказать, но Виконт, сделав очень серьезное лицо, подмигнул ей и деловой походкой направился к дому.

Глава 4 Сюрприз за шкафом

Глава 4

Сюрприз за шкафом

С приездом отца — а именно он и был «гостем», который прибыл в тот день, сотканный, как лоскутное одеяло, из хорошего и плохого, — дом порядками стал напоминать казарму. Подъем — ровно в семь. Опоздание к столу — преступление. Непорядок в одежде — расхлябанность. Излишества в ней же — распущенность. «Шляпки, банты, финтифлюшки разные — прочь. В Петрограде женщины — в карательных отрядах, кровь проливают. А вы тут расфуфыриваться будете? Увижу пеструю тряпку — сдеру и сожгу!». С лица Доминик не сходило мученическое выражение. Зато аскетичные юбки и блузки Лулу, к которым она пристрастилась, пришлись отцу по вкусу. Ее стиль был даже поставлен в пример «франтихе» Доминик, «хлыщу» Дмитрию, «распустехе» Виктору и «разряженному болванчику» Коко. Только Виконт щеголял в ослепительных рубашках, словно нарочно выбирая самые нарядные и элегантные. В прорези всегда распахнутого ворота был виден его филигранный нательный крест, который, поблескивая, почему-то придавал ему еще более «невоенный» облик. Виктор Васильевич недовольно морщился, когда Виконт, с неизменным теперь опозданием, быстро входил в столовую, но ни слова по этому поводу не говорил, а приступал к обсуждению хозяйственных и денежных вопросов. За столом отец с Виконтом сидели рядом и про общение Лулу с тем из них, с кем хотелось, не могло быть и речи. Петр, выполнявший все предписания отца с офицерской точностью, напрягался и играл желваками на лице все время пребывания Виконта за столом, но ни разу не вступил в разговор. Впрочем, Виконт и уходил от стола первым, после чего Петр пытался неприязненно пройтись по его поводу, но Виктор Васильевич неукоснительно прерывал его и переводил разговор на военные темы.