Условились и о «зеленой почте» — месте, где можно будет оставить записку, если обстоятельства принудят нас куда-нибудь перекочевать.

Попрощались.

Минут через двадцать я снова был у костра.

— Так что дальше делаем? — спросил Царенко.

— Пока что будем отдыхать. А завтра увидим.

Ребята улеглись спать, а я заступил на вахту. Сижу у костра, подкладываю ветки. Огонек небольшой, чуть-чуть теплится. Тишина.

Вдруг:

— Что-то не спится мне…

Это — Царенко. Подошел ко мне, лег животом на траву, взял хворостинку и начал помешивать угли.

— Давайте я покараулю, — говорит. — А вы ложитесь отдыхать. Обо мне не беспокойтесь. Я никогда не могу с вечера заснуть. Зато перед рассветом меня такой сон разбирает, что не добудиться.

— Я тоже на рассвете крепче сплю. Так будем дежурить вдвоем, если тебе уж так хочется.

— Ладно, — согласился Царенко.

Он начал рассказывать о себе, хоть я его об этом и не спрашивал. Закончив, замолчал, видимо ожидая, что я начну с ним откровенный разговор, но, поняв, что надеяться напрасно, снова заговорил:

— Я люблю оружие. Вот посмотрите, какой пистолет дал мне подполковник Кочетков! С детства мечтал — добыть настоящий пистолет. А еще бы автомат!..

— Не спеши, побудешь с нами, походишь на задания — получишь и автомат…

— Скорее бы…

Опять замолчал. И я молчу. Думаю о нем. Кто ты такой, Иван? Чем больше я присматриваюсь к тебе, тем ты загадочнее для меня становишься. Хвалился, что у тебя пол-Здолбунова знакомых, а на самом деле? Зачем же ты хвалился? Ведь Кочетков потому и «привязал» тебя к нам, что ты наговорил ему с три короба про своих здолбуновских друзей…

— Может, все-таки вы ляжете спать, а я покараулю? — прервал мои мысли голос Царенко.

— Нет, ложись-ка сам спать.

Он подумал немного, а затем: