Она не ждала мужа так скоро из похода и поэтому удивилась:

– Ты вернулся? А это…

Ее взгляд скользнул по медленно приближавшимся казакам и вдруг застыл. Губы вздрогнули. Ключи со звоном выпали из рук на землю.

– Бра-а-тик! Се-е-мен!..

Она кинулась к Палию, упала ему на грудь. Затряслась в неудержимом рыдании.

– Братик! Родненький мой! Неужели это ты?

Палий целовал ее косы, лоб, мокрые от слез щеки.

– Сестренка! Лебедушка моя несчастная!

Все стояли молча – Кучук-бей, Чора, казаки, невольники.

Арсен почувствовал, как перехватило дыхание, увлажнились глаза. Какой-то у него будет встреча с сестрой? И будет ли? Не продал ли ее этот кровавый мурза-людолов в гарем за тридевять земель?

А Златка? Увидит ли он ее? Заглянет ли в густо-синие очи? Или он утратил ее навеки?

Тяжелая тоска сжала сердце, давила холодным камнем, жестокой болью разрывала грудь.

После первых приветствий Кучук-бей пригласил гостей в дом.

Тем временем невольники и батраки резали баранов, потрошили гусей, из подвалов несли вино и брынзу. Невольницы-украинки варили кулеш, галушки, пекли пирожки с маком, изюмом и творогом.

А пока все это готовилось, Кучук-бей и Варвара-ханум угощали гостей холодным шербетом и вели с ними тихую неторопливую беседу.

Арсен изнывал в ожидании. Он думал, когда ехал сюда, сразу же спросить Кучук-бея и Варвару-ханум про Стеху. Не вышло. Казаки сообща решили: мурзу спрашивать опасно. Кто знает, как он отнесется к тому, чтобы отпустить девушку за выкуп. А поговорить с сестрой Палия не было возможности.

Но вот слуги принесли обед. Поставили на пестрый ковер, расстеленный на полу. Гости и хозяева сели в кружок на мягкие подушки. Мурза налил в серебряные и стеклянные чарки вино, произнес:

– Дорогой родич, благодарю, что посетил мой дом! – Его черные глаза блеснули сквозь прищуренные веки, и нельзя было разобрать – хитрит он или говорит искренне. – За твое здоровье и за здоровье твоих спутников!

Обед затянулся почти до вечера. И только тогда, когда опьяневший Кучук-бей ушел отдыхать, а невольницы постелили казакам – по их просьбе – в саду, под открытым небом, Арсен шепнул Палию:

– Лучшей минуты не будет, батько!