Клейтон собрал большую вязанку так называемых «слоновьих ушей»— огромных мясистых листьев травянистого растения. Крепко привязав охапку к концу веревки, крикнул Бубновичу, чтобы тот тянул. Три таких вязанки были отправлены наверх, прежде чем Клейтон вернулся на платформу. С помощью товарищей часть листьев расстелил на полу платформы, из оставшихся соорудил подобие удобной крыши.

— Завтра мы раздобудем мяса,— сказал Клейтон,— я мало знаком со здешними фруктами и овощами. Понаблюдаем, что едят обезьяны.

Вокруг возилась масса обезьян. Они верещали, ссорились, критиковали пришельцев.

— Я узнал один съедобный фрукт,— сказал Бубнович.— Видите? На соседнем дереве. Кажется, он называется дуриан. Этим фруктом питается черный гиббон Суматры, самый большой из всех гиббонов.

— И этот тоже спятил,— огорченно произнес Шримп.— Бруклинский бродяга, он даже муравья с виду не знает, а туда же — гиббон...

Лукас и Клейтон улыбнулись.

— Я достану вам несколько плодов этого, как вы его назвали,— дуриана,— сказал англичанин.

Он ловко перескочил на соседнее дерево, сорвал четыре больших плода с усеянной колючками кожурой и побросал их один за другим своим спутникам. Потом вернулся обратно, лихо перемахнув по ветвям.

Розетти первым разрезал свой плод и сморщил нос:

— Воняет. Наверное, он испортился,— объявил Шримп и хотел сбросить вниз душистый фрукт.

— Подожди,— предупредил Бубнович поспешность действий приятеля.— Я читал о дуриане. Его плоды пахнут, но очень хороши на вкус. Туземцы жарят его семена, как каштаны.

Клейтон внимательно слушал Бубновича. Пока все ели плоды, оказавшиеся, несмотря на резкий запах, изумительными на вкус, он думал: «Что за страна! Что за армия! Сержант, который разговаривает, как профессор, а сам родом из Бруклина...» Он думал о том, что в действительности остальной мир очень мало знает Америку, а нацисты — меньше всех. «Любители плясать под джазовую музыку, повесы, неполноценная раса»! Он вспомнил, как храбро сражались эти парни, как Лукас требовал, чтобы экипаж покинул самолет прежде него самого.

Наступила ночь. Звуки джунглей, голоса их обитателей теперь стали совсем иными. А где-то рядом происходило какое-то движение — невидимое, почти бесшумное. Неожиданно глухой ворчливый кашель раздался у самого подножия их дерева.

— Что это? — прошептал Шримп.

— Полосатые, — ответил Клейтон.

Шримпу было интересно узнать, что это за «полосатые» такие. Но много говорить с британцем ему не хотелось. Все же любопытство в конце концов одержало верх над гордостью.

— Какие полосатые?

— Тигры.