– Проснись, разиня. Ворог подкрадётся, утащит, и пикнуть не успеешь.

Стражник торопливо вскочил, поправляя шлем и виновато глядя на Бьёрна.

Замок Одо построил грамотно, на холме, на большом мысу, глубоко вдававшемся в реку. Чтобы враг не подобрался внезапно, лёд у берега был сколот, а кругом частокола вырублены все деревья и кустарники.

«С башни, наверное, далеко видать. Да и осаду в ней можно пересидеть, пока подмога не подоспеет. Вот припасов бы только подзапасти, оружия всякого разного, да и людишек чуток поболе». Бьёрн на миг представил, что это его земля, и что он сам тут всем распоряжается. Свой-то манор в Англии, он отдал в дар монастырю, и снова, не имел ни кола, ни двора. Бьёрн прикрыл глаза, и почудилось ему, что по двору бегают его детишки, а у порога, сидит его любимая Ламия, и поёт свою чудесную песню. Бьёрн вздохнул, украдкой смахнув набежавшую на глаза слезинку.

Засуетилися, просыпаясь люд во дворе, вылазя из-под одеял. Милдрет и Астрид ощипывали птиц, Гуннар хмуро ходил по двору, глядя какой беспорядок принесли с собой паломники. Одо вышел во двор и поглядел на брата. Одет Бьёрн был богато, в сапоги из мягкой кожи, кафтан, расшитый узорами, на плечах тёплая овечья шуба, а на голове, шапка с бобровым мехом.

«Приодел настоятель-то его, приодел». Одо поймал себя на зависти, и быстро отвернулся.

После еды, разлив остатки вина, Бьёрн встал из-за стола.

– Вижу, Одо, что ты не собираешься в поход. Вижу, что ты решил остаться.

Одо сидел опустив глаза и не глядя на брата.

– Да, – сказал он. – Это моя земля, мой замок, мои люди, – он поглядел на Гуннара и Милдрет. – На кого я их оставлю?

– Право твоё, Одо, я не настиваю. Я даже рад, что ты принял такое решение, рад, что у тебя есть собственная земля, есть свой дом… Не то что у меня… Бог даст женишься, обзаведёшься семьёй, детишки будут по двору бегать. Будешь учить их держать щит и меч, копьём владеть, стрелять из лука, охотится, как делать и ставить силки, какие корни и растения съедобные, а какие нет, как ловить рыбу, как выслеживать дичь по следам. А жена будет ждать вас дома, радоваться вашему возвращению, петь песни. Завидуя я тебе Одо, завидую, так как всего этого, я лишён.

Одо уже не сидел безучастно, а вскочив, крепко прижался к груди брата, плача, слушая его слова, которые Бьёрн произносил тоже сквозь слёзы.

– И как старший в семье, одарю я тебя Одо, чтобы ты не знал горя, нужды и лишений.

Бьёрн, отстранившись от брата, отсегнул от пояса и бросил на стол кошель, полный серебряных монет, снял с руки широкое золотое обручье и протянул его Одо.