– А майор у вас очень строгий? – спросила Карецкая.

– Будьте здоровы! Дает жизни!… – ухмыльнулся Веремчук.

Утром, чуть свет, весь лагерь поднял на ноги Сережа

Дымников. Он носился по землянкам и объявлял новость:

– Орлы, вставайте! Возвратились Рузметов и Веремчук.

И вы только посмотрите, кого они приволокли – какого-то плешивого фашиста и замечательную дамочку! Чудо, а не женщина! Где они такие родятся только?… Я…

– Цыц! Не болтай! – прервал его дед Макуха, натягивая сапоги. – Запомни, что болтливый человек всегда с дыркой…

– Где же она, по-вашему?

– В башке, сынок, в башке, – ласково добавил Макуха, –

хоть и небольшая дырочка, но есть…

Партизаны хохотали.

Весть о возвращении Рузметова быстро долетела до штабной землянки, где спали Зарубин и Добрынин. Пушкарев и Костров отсутствовали. Они поехали но деревням, чтобы доставить в отряд деньги, собранные крестьянами на постройку танковой колонны.

– С кем будем знакомиться прежде? – спросил Зарубин, торопливо одеваясь.

– Пригласим сначала Карецкую, ты же давно хотел повидать ее, – ответил Добрынин, заботливо заправляя свою постель.

– Ну вот, вспомнил, – неопределенно сказал Зарубин. –

Я думаю… – но что он думает, сказать не успел. В землянку вошел Рузметов в сопровождении Карецкой.

– Разрешите доложить, товарищ майор… – начал было

Рузметов, но голос его неожиданно сорвался. Карецкая вдруг схватила его за руку. Хриплый стон вырвался у нее.

Майор Зарубин секунду молча, широко раскрытыми глазами смотрел на женщину. Потом он провел рукой по лицу, как бы не веря своим глазам.

Вмешался Добрынин.