– Фашисты днем кукуют, а мы ночью, – сказал Добрынин.

Но обстановка за последнее время сильно осложнилась.

Надо было перебираться на новую стоянку, подальше от города. Оккупанты решили во что бы то ни стало разгромить отряд. Они подтягивали войска и теснили партизан из основных массивов леса на восток, к реке. За рекой на большом расстоянии тянулась безлесная равнина, где гитлеровские части могли легко разбить партизан в бою.

Вокруг лагеря враг дотла сжег больше двадцати сел и угнал всех жителей, чтобы лишить отряд материальной базы и связи с населением. Но ближе, чем на восемь – десять километров, к лагерю гитлеровцы пока не подходили.

Они подтягивали силы, готовясь к решительному наступлению.

Подвижность отряда ограничивали раненые, ожидавшие эвакуации на самолетах. Кроме того, в сожженных и разоренных деревнях партизаны подобрали девять сирот, из которых самому старшему шел одиннадцатый год.

Всех тревожила судьба отряда, судьба раненых товарищей и детей.

– Ну как, товарищ комиссар, – поинтересовался пожилой партизан, обращаясь к Добрынину, – прилетит сегодня самолет или нет?

– Сегодня не прилетит – завтра поздно будет, – тревожно сказал кто-то. – Мы сами, как на пятачке, торчать будем, да и полянки все фашист займет. Он тоже не дурак, соображает.

– А что нам полянки! – возразил Снежко. – Мы позавчера с майором за реку переправлялись и там подобрали посадочную площадку. Глядеть любо! Ни деревца, ни кусточка на три километра. Рузметов тоже ходил с нами.

Туда уже и хворосту натаскали для костров.

– Это все ладно, – заметил пожилой партизан, – а как же больных и детвору туда перетаскивать?

– Эх-ма, горе какое! – усмехнулся дед Макуха. – А для чего же шесть плотов здоровенных связали? Тут все, брат, распланировано.

– Так как же, товарищ комиссар, прилетит или нет? –

повторил пожилой партизан.

– Надеемся, что прилетит, – ответил Добрынин, – а окончательно узнаем в два часа дня. Должны уведомить.

Подошел дежурный по лагерю и объявил, что комиссара и Снежко просят идти на заседание.

В девять утра небритый, с осунувшимся лицом, но, как всегда, оживленный и бодрый, Пушкарев открыл заседание бюро окружкома. Слушался доклад командира отряда Зарубина.

– Мы блокированы, – сказал Зарубин. – Отрезаны с трех сторон фашистами, а с четвертой – рекой. За реку пути нет.

Там нас, как цыплят, выловят. Противник сужает петлю, но не идет на нас. По данным нашей разведки, оккупанты уверены, что мы форсируем реку и будем искать спасения на той стороне. По этим же данным, к ним должна подойти для подкрепления венгерская воинская часть. Ждать нам нечего. Давайте советоваться и принимать решение.