– Сынишка твой прибежал. На бревне через реку переплыл. Говорит, мать и сестренку фашисты убили. Предал их твой знакомый лесник… – тихо сказал Макуха и, нахмурившись, опустил голову.

Бойко не донес до цигарки руку. Она остановилась, задрожала. Спичка обжигала пальцы, но Бойко, казалось, не чувствовал боли.

Все молчали. Горе часто посещало семьи партизан, и вот сегодня оно пришло к Бойко.

Широко раскрытыми глазами Бойко обвел землянку.

Он хотел что-то сказать, но из груди вырвался лишь какой-то хрип. Бойко взял автомат и, пошатываясь, вышел.

– Пусть придет в себя, – покачав головой, произнес

Пушкарев.

Тогда заговорили все сразу:

– Кто такой лесник?

– Где живет предатель?

– Как это было?

До войны Григорий Фомич Бойко работал агрономом лесничества. Из-за болезни жены эвакуировать семью он не смог и, с согласия лесника, одинокого человека, поселил жену, сына и дочь у него в лесной сторожке.

Жил лесник по ту сторону реки в так называемом заповедном участке леса, куда партизаны никогда не заглядывали.

Оставлять безнаказанно это предательство было нельзя.

Тут же решили послать небольшую группу партизан для расправы с предателем. Выйти должны были вечером с таким расчетом, чтобы завтра, к началу ночного боя, уже вернуться в лагерь.

Заседание вновь было прервано, когда в расположение лагеря пришел Толочко с остатками своего отдельного взвода. Четыре дня бился Толочко, пытаясь вырваться из вражеского кольца. Потеряв половину бойцов и преследуемый противником, он вынужден был отойти. Толочко рассказал, что гитлеровцы шли за ним по пятам и стоят сейчас не более как в шести километрах от лагеря. Значит, за день враг продвинулся вперед и сузил петлю.

Затем радист Топорков принес радиограмму. Большая земля сообщала, что в час ночи пришлет транспортный самолет.

Пришлось все неразрешенные вопросы перенести на следующее заседание бюро.

Надо было стянуть к реке всех раненых и детей, сосредоточить плоты в одном месте, разведать, нет ли немцев на том берегу, организовать круговую оборону.

Все работали энергично, не чувствуя усталости, зная, что до завтрашней, решающей судьбу отряда ночи оставалось очень мало времени.