– Инвалид я теперь вкруговую. Жинка не примет, скажет: «Иди туда, откуда пришел».

Бакланов засмеялся. Несмотря на все пережитое, он не потерял бодрости.

– Ничего она не скажет, чего зря на бабу наговариваешь? – упрекнул Микулич.

– Все может быть, – возразил Бакланов. – Я ведь и в самом деле инвалид полный. Раньше была одна нога не в порядке, а теперь рука прибавилась. Хромой да безрукий.

Да вот это еще. – Он ткнул пальцем в щеку. – Одним словом, со всех сторон меченный. Но злобы на фашистов накопилось еще больше…

– Значит, дух остался? – спросил Беляк.

– А куда ему деваться?

– Это самое главное, Ваня. Дух есть, тогда и бороться можно. Что делать собираешься?

– Как что? – удивленно спросил Бакланов. – Драться!

Что прикажете, то и буду делать. Ладошки у меня чешутся, аж горят.

Беляк что-то шепнул на ухо Кострову. Тот утвердительно кивнул головой.

– Поезжай в деревню к жене, на поправку, – сказал

Беляк. – Мы тебе отпуск даем, а когда нужен будешь –

получишь сигнал.

Бакланов раздумывал. Конечно, правильно решили товарищи. Вначале он, правда, хотел домой не показываться, а остаться в городе и сразу включиться в работу подполья. Но теперь ему стало ясно, что домой зайти надо.

– Не возражаю, – сказал Бакланов.

– Там в деревне, у нас есть верный человек, – пояснил

Костров, – жена твоя его знает. Вот через него и держи связь с нами.

– Кому он верный? Вам или жене? – шутливо хмурясь, спросил Бакланов.

Беляк и Костров засмеялись.