На это Берселиус не рассчитывал. Никто не может предвидеть, что преподнесет ему пустыня. Чем старше охотник, тем лучше он осведомлен относительно драматических неожиданностей охоты, но даже старейший из охотников никогда бы не мог учесть этой случайности.

Это не мирно шагающее стадо, это были слоны, потревоженные во время еды, разъяренные выстрелами, движимые той тупой яростью, которая не утихает в душе слона иной раз по нескольку дней, и стремлением к безопасности, способными умчать их до зари за сотню миль.

И прямо на пути этой грозной армии разрушения раскинулся уснувший лагерь с тлеющим и мерцающим на ветре костром!..

А ветер переменился…

С наступлением темноты, как если бы вся сцена была искусно задумана адским драматургом, — в тот самый миг, когда ночь так внезапно спустилась на землю, когда большие звезды вспыхнули в вышине, как будто кто-то нажал кнопку, — ветер повернул и задул с запада.

Смена ветра заглушала шум наступающего войска, и отдыхавшие люди не почувствовали опасности, и в то же время ветер принес слонам запах человека.

Это могло побудить слонов свернуть с пути, но было бы невозможно утверждать наверняка; несомненно было одно, что если они достаточно приблизятся, чтобы увидеть костер, то бросятся на него и все уничтожат в припадке ярости.

Пламя костра для разъяренного слона то же, что красная тряпка для быка.

Первоначальная бешеная скачка сменилась быстрой рысью, звучавшей подобно дроби сотен приглушенных барабанов.

Инстинкт подсказывал слонам, что непосредственная опасность миновала, но что для полной безопасности необходимо уйти подальше; поэтому они избрали наиболее подходящий для этого ход. И что это был за ход, и что за зрелище!

Под большой белой луной неслись три линии фантастических животных, с их еще более фантастическими тенями, разделенные резкими белыми полосами лунного света: самки со слонятами в тылу, самцы в авангарде; они продвигались по запаху проложенного ими следа столь же неотвратно, как паровоз мчится по рельсам.

Жирафа все еще была с ними.

Она и ее тень шествовали наподобие двух циркулей за сотню шагов в стороне от южной колонны; и в тот самый момент, когда запах кочевья коснулся обоняния ее гигантских товарищей, глаз ее упал на красную искру костра.

Испустив скрипучий крик предостережения, она свернула к югу.

Наступил решающий момент. Все зависело от решения авангарда самцов, которые, с поднятыми и выгнутыми вперед хоботами, впились в струю запаха. Они располагали единым мгновением, но всякий опытный охотник знает, как быстро соображают слоны, и, судя по их действиям, можно заключить, что вершители судьбы Берселиуса рассудили следующим образом: