«Неприятель был сзади. Теперь он очутился спереди. Пусть так. Идем же в атаку!»

И они пошли в атаку, со взрывом трубных звуков, потрясших небеса; с задранными кверху хоботами и нацеленными вперед клыками, с распростертыми, как паруса, широкими ушами и грохотом артиллерийского наступления, они пошли в атаку на запах, и ядро стада последовало за вожаками, как тело следует за головой.

* * *

Не успел Адамс броситься на постель в палатке, как тотчас же заснул крепким сном. Этот сон, глубокий и без сновидений, продолжался всего лишь полчаса, после чего он впал в дремотное состояние, в котором перед ним, как в волшебном фонаре, проходили вереницей яркие и фантастические картины. Он шел с колонной по стране, бесконечной, как само пространство; дорога, по которой они шли, подобно дороге к гробникам китайских богдыханов, была окаймлена двумя рядами каменных изваяний животных. Сперва это были тигры, но немного погодя он рассмотрел в них зверей гораздо более крупных, беспощадных и страшных, нежели тигры; то были слоны — большие каменные слоны, простоявшие здесь под солнцем с сотворения мира; они терялись в перспективе, переходя из гигантов в пигмеев, из пигмеев в крупинки песка, ибо то были стражи пути, конец коего — бесконечность.

Потом они исчезли, но знойная слоновая страна осталась той же, ничего не было видно, кроме залитых солнцем пятен кивающей травы и холмистой почвы с разбросанными там и сям деревьями; но вот, наконец, по небу потянулись вереницей тени слонов, тени, втрое больше высочайших гор, внушившие спящему такой непреодолимый страх, что он в ужасе опрометью вскочил и почувствовал, как по лицу его струятся потоки пота.

Сна как не бывало, и он тщетно метался в нервном возбуждении чрезмерной усталости. Длинный переход предыдущего дня, в котором люди затеяли тягаться с передвижными горами, ужас, навеваемый преследуемыми чудовищами, — все это окончательно разогнало сон.

Он вышел подышать свежим воздухом.

Лагерь был погружен в глубокий сон. Двое часовых, поставленных Берселиусом караулить и поддерживать огонь, спали, как остальные, с раскинутыми руками; огонь догорал, как бы затопленный потоками лунного света, и Адамс намеревался подойти к куче хвороста за топливом, когда увидал зрелище, страннее которого ему едва ли было суждено увидать когда-либо.

Лежавший справа от костра часовой поднялся на ноги, подошел к запасу топлива, взял оттуда охапку и бросил ее на тлеющий уголь.

Хворост затрещал и вспыхнул, и лунатик, проделавший все это с ничего не видящими, широко раскрытыми глазами, возвратился на свое место и улегся обратно.