– И тогда к операции подключили тебя, – сказал я.

– Да, тогда подключили меня. У меня не было опыта оперативной работы, но я знала русский язык. Я ведь не обманывала тебя, Сергей, про бабушку, про корни, про родителей. – Мари спохватилась и тут же поправилась: – То есть не во всем обманывала. Бабушка, университет… Только после университета я поступила на службу в полицию, а через год уже работала в Интерполе. Делопроизводителем, переводчиком. Работа у меня была скучная, бумажная, и вдруг – предложение принять участие в настоящей операции. Конечно, я согласилась.

– И что тебе предписывалось?

– Познакомиться с тобой, не вызывая подозрений. И постараться выяснить цель твоего приезда на Фаял.

– Тебе это удалось.

– Удалось… Только ты оказался совсем не таким, как я ожидала, как все ожидали.

– Я пил, шатался и безобразничал.

– Да, ты пил, вел себя неадекватно, история с портсигаром вообще казалась полнейшей нелепицей. А потом все вышло из-под контроля.

– Это когда ты бритого стулом по голове? – уточнил кэп.

– Это произошло само собой. – Мари улыбнулась краешком губ. – Хотя мое руководство сочло, что я проявила разумную инициативу и удачно… как это?.. втерлась в доверие. Правильно?

– Правильно, – мрачно сказала я. – Втерлась. С этим не поспоришь. Развела грамотно.

– Что? Нет, нет, я же говорю, это произошло само собой.

– Ага, и в дом Кульчицкого ты за мной отправилась тоже как-то так, сама того не желая.

Мари молчала, явно задетая за живое. А когда заговорила снова, то заговорила уже о другом:

– Оказавшись на плоту, я не знала, что делать дальше. Руководство, похоже, тоже растерялось. С кончиной Кульчицкого вся операция оказалась на грани провала. Никто не верил, что его смерть – результат стечения обстоятельств. Это представлялось какой-то игрой, и роль Миронова в этой игре была абсолютной загадкой. Мне было велено следить за тем, как будут развиваться события, и лишь накануне отплытия поступил приказ покинуть плот.

– Что же ты?..

– Я ослушалась. Я понимала, что за этим последует.

– Что?

– Ваш арест. А я была уверена, что вы лишь жертвы все тех же обстоятельств.

– Мы – жертвы?